двинулись друг за дружкой вниз по холму, в том же направлении, откуда пришел киммериец. Оружия у черных не было, но он не сомневался, что они намереваются каким-то образом напасть на пиратов.
Однако прежде чем отправиться на выручку ничего не подозревающим спутникам, Конан решил выяснить, что же стало с юнгой. Ни единого звука не доносилось до него. Варвар был уверен, что в башнях и во дворах нет не души.
Он быстро спустился по лестнице и через арку вбежал в тот самый двор, откуда только что ушли черные. Теперь он мог как следует разглядеть таинственную стену. Она была опоясана несколькими рядами вытесанных из камня полок, а на этих бортиках стояли тысячи крохотных фигурок, большей частью серого цвета. Фигурки эти, размером не больше ладони, изображали людей и были сделаны так искусно, что Конану не составило труда по отличительным признакам узнать в этих идолах черты зингарцев, аргосцев, офирцев и кушитов. Эти последние были черного цвета, ибо и сами кушиты были темнокожими. Конан не мог отделаться от смутного чувства неловкости при виде странных незрячих фигурок. Они так напоминали живых людей, что это невольно внушало трепет. Киммериец повертел в руках одну или две, но так и не сумел определить на ощупь, из чего они сделаны. Чем-то это вещество напоминало окаменевшую кость, но трудно было поверить, чтобы подобный материал встречался на острове в изобилии и расходовался бы столь щедро.
Конан также обратил внимание, что фигурки, в которых он мог опознать определенную расу, располагались, в основном, на верхних полках. Черты нижних идолов выглядели для варвара чуждо и странно. Либо то были лишь плоды фантазии скульптора, либо те, с кого лепили эти изображения, принадлежали к расам, давно исчезнувшим с лица Земли.
Тряхнув головой в нетерпении, киммериец обернулся к зеленой заводи. В круглом дворе спрятаться было негде. Если тела юноши нигде не видно, значит, оно так и осталось на дне.
Приблизившись к неподвижному изумрудному диску, Конан уставился на мерцающую поверхность воды. Казалось, он смотрит сквозь толстое зеленое стекло, незамутненное, и в то же время искажающее видение. Невеликий по размеру, пруд скорее напоминал колодец, окаймленный нефритовым бортиком. За толщей воды виднелось полусферическое дно — он не мог понять, как ни старался, насколько оно глубоко — и, глядя вниз, Конан не мог отделаться от головокружения, точно смотрел в пропасть. Он был поражен, что может узреть дно — однако вот оно было перед ним, невероятно далекое, ускользающее, затуманенное, и все же открытое взору. Время от времени, казалось, в изумрудной глубине мелькает слабое свечение, но варвар не был в этом уверен. Однако сомнений не оставалось: пруд был абсолютно пуст, если не считать мерцающей воды.
Но тогда, во имя Крома, куда же мог подеваться мальчишка? Он своими глазами видел, как черный утопил его в этом самом колодце! Поднявшись на нога, Конан огладил рукоять меча, словно ища у оружия поддержки, и вновь осмотрел пустой двор. Неожиданно взгляд его остановился на одной из верхних полок на стене. Он видел, как черный что-то поставил туда — на загорелом лице киммерийца внезапно выступил холодный пот.
Неуверенно, и все же не в силах свернуть в сторону, пират приблизился к светящейся стеке. Оглушенный подозрением, слишком чудовищным, чтобы высказать его вслух, он уставился на последнюю фигурку в ряду. Ужасающее сходство было очевидным. Окаменевший, крохотный, таращась вперед слепым взором, перед ним стоял юноша-зингарец. Ошибки быть не могло. Конан отпрянул, потрясенный до глубины души. Меч выпал из онемевших пальцев, и варвар застыл, пораженный догадкой, слишком невероятной и дикой, чтобы разум мог совладать с ней.
И все же сомнений быть не могло. Тайна крохотных фигурок открылась ему, однако тайна их необъяснимого превращения по-прежнему ускользала от понимания.
III
Как долго Конан простоял так, погруженный в раздумья, он не мог бы сказать наверняка. Женский крик вернул его к действительности, истошный крик, звучавший громче с каждым мгновением. Киммериец узнал этот голос, оцепенение, владевшее им, исчезло мгновенно и без следа.
Мощным прыжком он вскочил на один из верхних выступов и уцепился за стену, столкнув на землю несколько фигурок, чтобы дать опору ногам. Затем, подпрыгнув и подтянувшись еще немного, варвар оказался на вершине стены и смог заглянуть на другую сторону. Эта стена оказалась внешней; прямо перед ним расстилался зеленый луг, окружавший замок.
По поросшему травой склону шагал черный гигант, волоча под мышкой визжащую и извивающуюся девушку с такой же легкостью, как взрослый мог бы нести капризного младенца. Это была Санча, черные волосы ее растрепались и волнами ниспадали до самой земли, оливковый загар резко контрастировал с черной кожей ее похитителя. Не обращая ни малейшего внимания на ее крики и сопротивление, он направился ко входу в замок.
Как только черный скрылся в проходе, Конан поспешил соскочить со стены и скользнул в арку, ведущую в дальний двор. Затаившись там, он увидел, как гигант втащил упирающуюся пленницу во двор с колодцем. Теперь он смог лучше рассмотреть загадочное существо.
Симметрия тела и конечностей черного казалась, при ближайшем рассмотрении, еще более невероятной. Под сверкающей кожей перекатывались упругие мускулы, и варвар подумал, что гиганту не составит труда голыми руками разорвать на части обычного человека. Ногти были его дополнительным оружием, длинные и заостренные, точно птичьи когти. Лицо, подобное маске черного дерева. Темно- желтые глаза, точно живой мерцающий янтарь. Но лик его не был человеческим ликом, каждая линия его, каждая черта была отмечена печатью зла — зла, превосходившего человеческое понимание. Существо не было человеком и не могло быть им. То было порождение самого извращенного творения, порочная ветвь эволюции.
Гигант швырнул Санчу на траву, и она скорчилась, рыдая от ужаса и боли. Он огляделся по сторонам в неуверенности, и янтарные глаза подозрительно сузились, когда черный завидел сброшенные на землю фигурки, Затем он нагнулся и, ухватив пленницу за шею и за ногу, уверенно направился к зеленой заводи. И тогда Конан выскользнул из укрытия и, словно ветер, несущий смерть, устремился к гиганту.
Черный развернулся рывком, и глаза его вспыхнули при виде воина. На миг от удивления он ослабил хватку, и Санча вырвалась у него из рук и рухнула на землю. Когтистые руки взметнулись навстречу Конану, но варвар, пригнувшись, избежал смертельных объятий и, ни мгновения ни колеблясь, вонзил клинок в пах чудовищу. Гигант повалился навзничь, словно срубленное дерево, обливаясь кровью, и в тот же миг Санча, вскочив, вцепилась в Конана, не помня себя от страха.
Выругавшись, он оттолкнул ее прочь, но противник его был уже мертв. Желтые глаза остекленели, длинные конечности перестали судорожно дергаться.
— О, Конан! — Санча всхлипнула, продолжая цепляться за неожиданного спасителя. — Что с нами будет? Кто эти чудища? О, должно быть, мы в аду, а это сам дьявол…
— Ну, теперь им в аду без нового дьявола не обойтись, — пират зло усмехнулся. — Но как ему удалось схватить тебя? Они что, забрались на корабль?
— Не знаю. — Девушка попыталась утереть слезы, потянулась к подолу юбки и лишь сейчас вспомнила о своей наготе. — Я выбралась на берег. Увидела, что ты пошел следом за Запораво, и пошла за вами обоими. Я нашла Запораво… Это ты., ты его…
— Кто же еще, — проворчал он. — И что дальше?
— Мне показалось, между деревьев кто-то прячется. — Санча содрогнулась. — Я думала, это ты. Я позвала… а завидела этого черного… эту черную мразь. Он сидел на корточках среди ветвей, как обезьяна, и пялился на меня. Это был сущий кошмар! Я не могла далее двинуться с места, только кричать. А потом он спрыгнул с дерева и набросился на меня… ой-ой-ой! — Она закрыла лицо ладонями и вновь разрыдалась, вспоминая пережитый ужас.
— Ладно, надо убираться отсюда, — проворчал он, взяв девушку за запястье. — Пойдем. Надо предупредить команду…
— Они все спали на берегу, когда я пошла за вами, — сказала она.
