ничего человеческого. Очевидно, он прошептал какое-то заклинание, придавшее ему остаток сил: крикнув так, что по скале побежали трещины, он выхватил из-за пазухи нож и бросился на колдунов.
Это был жест отчаяния: что могла поделать ничтожная сталь против колдовских чар? Один из магов шагнул вперед и топнул ногой. Раздался глухой треск, скалы затряслись: под ногой чародея раскрылась и стала стремительно увеличиваться глубокая расщелина. С оглушительным грохотом часть уступа рухнул в пропасть. Среди летящих камней мелькнула фигурка Хамсы, отчаянно размахивающая руками, потом все поглотила лавина, стремительно несущаяся вниз по откосу.
Некоторое время черные колдуны сосредоточенно разглядывали рваный край обвала, как бы желая убедиться, что дело сделано. Потом разом обернулись.
Конан, сбитый мощным толчком, сопровождавшим обвал, поднимался с земли, помогая встать Жазмине. Он понимал, что надо вскочить в седло, подхватить девушку и во весь опор гнать коня прочь от страшного места. Или сначала гнать коня, а потом вскочить в седло? Мысли путались, а тело двигалось медленно, словно угодило в вязкий кисель…
Маги смотрели на него, подняв руки, и к своему ужасу Конан заметил, что фигуры их колеблются, расплываются, становятся клубами красноватого тумана, который вдруг закружился вихрем, превращаясь в уже виденный прежде смерч. И вдруг Конан сообразил, что этот алый вихрь окружает и его… Страшная сила вырвала девушку из его объятий, швырнув киммерийца на камни. Он тут же вскочил, разя наугад кинжалом, но лишь услышал жалобный крик Жазмины и дикое ржание перепуганного жеребца. Полуоглушенный, он стоял и смотрел, как алый смерч возносится над скалами и быстро удаляется в сторону горы Имш.
Деви Вендии исчезла вместе с четырьмя колдунами в черных одеяниях. На дороге остались лишь Конан и испуганно бьющий копытами вороной жеребец.
Дорога на Имш
Туман в голове Конана развеялся, словно его унес алый смерч, поглотивший Жазмину. Яростно поминая всех темных богов скопом, Конан вскочил в седло и изо всех сил вонзил шпоры в бока лошади. Вороной заржал и одним махом перемахнул провал, оставшийся посреди дороги после битвы Черных Колдунов с их непокорным слугой. На какое-то мгновение далеко внизу Конан увидел место, куда сползла лавина: огромную груду камней, треснувших валунов, выдранные с корнем деревья на дне глубокого ущелья. Никто не мог бы уцелеть под этой массой: ни человек, ни колдун.
Киммериец гнал коня в том же направлении, куда ехал до встречи с Хемсой. Вытянув шею и раздувая ноздри, вороной стрелой летел по извилистой дороге, петляющей вдоль края скалистого уступа, словно ужасные тени все еще гнались за ним. Уступ постепенно понижался, но до дна ущелья было все еще далеко, когда Конан свернул на узкую перемычку, соединяющую уступ с противоположным склоном, словно неровный каменный мост. Киммериец видел, что тропа впереди делает широкую петлю, спускаясь на дно долины, и вдоль русла высохшей реки возвращается под скалу, по гребню которой он сейчас ехал. Варвар снова помянул задницу Нергала, проклиная необходимость делать такой большой крюк, но иного пути не было. Спускаться вниз напрямик по крутому каменистому склону было бы подобно самоубийству. Разве что обретя птичьи крылья, путник мог отважиться на такое, не рискуя сломать себе шею.
Киммериец понукал измученного коня, когда услышал откуда-то снизу стук подков. Натянув поводья, он осторожно подъехал к краю пропасти и заглянул в ущелье, пробитое в скалах водами древней реки. Далеко внизу, по сухому руслу, двигался большой отряд всадников человек в пятьсот: вооруженные до зубов крепкие бородатые мужчины в тюрбанах на низкорослых полудиких лошадках. Склонившись над кромкой пропасти и приставив ладонь ко рту, Конан громко крикнул:
— Эй, орлы! Каким ветром занесло вас сюда?
Он узнал афгульских воинов. Заслышав его окрик, они придержали коней и задрали вверх бороды, разглядывая фигуру человека на кромке скалы. Не сомневаясь, что афгулы признают его, Конан не стал терять времени:
— Гоните ваших кляч за мной, быстро, как только можете! Мы идем на Имш!
Его действительно узнали. Но вместо ожидаемого приветствия из сотен глоток вырвалось лишь одно слово, усиленное эхом:
— Предатель!
От этого вопля Конан похолодел, словно его окатили ушатом холодной воды. Он видел искаженные ненавистью лица людей, еще недавно признававших его своим вождем, обнаженные сабли, которыми они яростно размахивали… И ничего не мог понять.
— Вы что, белены объелись?! — рявкнул киммериец, перекрывая рев афгулов.
Дикие вопли были ему ответом, косматые воины поднимали коней на дыбы, выкрикивая страшные проклятия и грозя киммерийцу оружием. Да заткнитесь, хвост Нергала вам в глотку! — снова проревел варвар. — Пусть кто-нибудь один объяснит, в чем дело.
Вперед выехал худощавый старшина и, придерживая расходившуюся лошадь, презрительно сплюнул.
— Что ты хочешь знать, предатель? Это мы тебя спрашиваем: где семеро наших вождей, плененных в Пешкаури?
— В тюрьме наиба, где же еще, — растерянно отвечал Конан.
Старик погрозил ему обнаженной саблей.
— Врешь! Они были бы живы и здоровы, если бы мы не поверили твоим лживым речам, шакалье дерьмо, что ты сторгуешься с наибом и выкупишь наших товарищей. Ты не дал нам напасть на Пешкаури и отбить наших братьев!
— Я говорил тогда и говорю сейчас, глупцы, — сердито отвечал киммериец, — их повесили бы прежде, чем вы успели бы подойти к стенам…
Их не повесили! — вскричал старый афгул. — Вазул в соседней клетке видел, как они погибли. Наиб прислал чернокнижника, и тот умертвил наших братьев своим страшным колдовством!
От неожиданности Конан чуть не свалился с коня. Он ожидал чего угодно, только не этого.
— Это ложь! — крикнул он, стараясь придать своему голосу как можно больше уверенности. — Наиб никогда бы не осмелился прибегнуть к помощи колдуна. Когда я говорил с ним прошлой ночью…
Он тут же понял, что зря сказал об этом. Яростные вопли и дикий вой афгулов заглушили его слова.
Старшина завертел над головой саблей, требуя тишины. Потом вновь обратился к Конану:
— Да! Ты поехал к нему один, чтобы предать нас! Наиб купил тебя! Мы послали разведчиков искать тебя, когда ты не вернулся вовремя, но они наткнулись на вазула, который бежал из тюрьмы через дверь, которую разломал маг. Он все рассказал нашим людям, встретившим его в Забаре. Когда они вернулись в Гхор, мы оседлали коней и пристегнули сабли…
— И намереваетесь пустить их вход? — спросил Конан. — Учтите, Чундер Шан привел в горы много своих воинов.
— Они не уйдут от мщения! За каждого нашего брата — по сотне кшатриев! Но сначала мы разберемся с тобой! Убейте предателя! — приказал он своим людям, бешено сверкая глазами.
Снова послышались воинственные крики, в скалу под ногами Конана ударилось несколько стрел. Он поднялся в стременах, пытаясь перекричать шум, но только махнул рукой, поворотил коня и, злобно выругавшись, поскакал прочь. Разъяренные, изрыгающие проклятия афгулы погнали лошадей вдоль подножия скалистого гребня, не сразу сообразив, что смогут подняться на него лишь по тропе, ведущей вдоль высохшего русла и делающей большой крюк. Поняв ошибку, старшина направил отряд на тропу с тем, чтобы перехватить киммерийца. Часть своих людей он послал назад, приказав спешиться у откоса, попытаться взобраться на него и отрезать Конану путь к отступлению.
Впрочем, варвар сразу разгадал их маневр. Добравшись до противоположного края ущелья, свернул влево по узкому карнизу, усыпанному мелким щебнем, зловеще похрустывающим под копытами коня. Любой неосторожный шаг легко мог увлечь всадника в бездну. Мало кто отважился бы ехать этим путем, но для Конана это был единственный способ избегнуть встречи со своими бывшими товарищами. Сейчас он
