лошади последовали за ним.
— Куда теперь? — В голосе девушки больше не было страха. — В Афгулистан?
— Как бы не так! — зло отвечал варвар. — Моих семерых пленных вождей убили. Не знаю кто, но думаю, что не наиб. Все же ты в моих руках. А вот глупцы-афгулы думают, что я сговорился с Чундер Шаном, и, пока не убедятся в обратном, будут преследовать меня, точно дикого зверя.
— А как насчет меня? Теперь, когда пленники мертвы, я не нужна тебе в качестве заложницы. Наверное, ты убьешь меня?
Конан только рассмеялся, услышав столь нелепое предположение.
— Едем к нашей границе, — сказала Деви, — за ней афгулы тебя не достанут.
— Ты хочешь познакомить меня с пешкаурским палачом? Думаю, Чундер Шан обрадуется нашей встрече…
— Ты забываешь, что я Деви Вендии, а после смерти брата — властительница этой страны, — гордо молвила Жазмина. — Ты спас мне жизнь и должен быть вознагражден.
Это прозвучало совсем не так, как ей хотелось бы, и лишь рассердило Конана.
— Прибереги золотишко для придворных лизоблюдов, княжна. Если ты — госпожа равнин, то я — повелитель гор, не забывай об этом. И не пытайся заманить меня в свою Вендию.
— Ты был бы там в безопасности… — неуверенно проговорила Деви.
— А ты снова бы стала сиятельной Деви, — прервал ее варвар. — Может быть, тебе этого и хочется, но я предпочитаю обычную женщину из плоти и крови в своем седле, а не звезду в небе.
— Но ведь ты не можешь меня задерживать! — воскликнула она в отчаянии. — Не смеешь…
— Ха! Здесь я решаю, что делать.
— Но за меня заплатят огромный выкуп…
— В задницу Нергала твой выкуп, — сказал он грубо, крепче обнимая Деви за талию. — Во всей Вендии не найдется такого, чего желал бы я больше, чем тебя. Я украл тебя, рискуя жизнью, и если твоя дворня желает вернуть себе повелительницу, пусть едут в горы и отнимут Деви силой!
— Но ведь у тебя нет людей! — выкрикнула она. — Тебя преследуют. Как ты сможешь защитить себя, не говоря уже обо мне?
— Есть еще у меня друзья в горах, — ответил киммериец. — Вождь куракчаев спрячет тебя в надежном месте, пока я не договорюсь с афгулами. Если эти дураки так мне и не поверят, отправимся на север, к степным разбойникам. Прежде чем попасть на Восток, я был их вождем. Клянусь Кромом, я сделаю тебя королевой Вольной Степи!
— Не хочу, — чуть не плакала Жазмина, — не хочу быть королевой грязных оборванцев… Ты такой же дикарь, как и они!
— Если я тебе неприятен, отчего же ты так страстно отвечала на мои поцелуи? — пряча усмешку, спросил варвар.
— Даже Деви Вендии может быть всего лишь женщиной из плоти и крови, — отвечала она, покраснев. — Но я все же из рода монархов, и прежде всего должна жить интересами своей страны. Не увози меня в чужие края! Возвращайся со мной в Вендию…
— И ты сделаешь меня Мехараджубом? — насмешливо спросил Конан.
— Наши обычаи… — начала было Деви, но варвар прервал ее.
— Да, обычаи цивилизованных людей не позволяют тебе сделать то, что хотелось бы. Выйдешь замуж за какого-нибудь старикашку-короля, потому что так велят интересы государства. А я поеду себе дальше, оставив на память воспоминания о нескольких украденных поцелуях… Отличная перспектива!
— Но я могу сделать тебя вендийским вельможей, раджибом или рыцарем, как называется это на Западе, — не сдавалась Деви.
— Зачем? — зло бросил Конан. — Протирать задом золотой стул и слушать болтовню расфуфыренных выскочек? И что тебе это даст? Послушай, я родился среди гор Киммерии, жителей которой даже в странах к северу отсюда называют варварами. Был наемником, пиратом, вором, степным разбойником, совершал многое такое, от чего волосы у тебя на голове встали бы дыбом. И все же — кто из твоих толстых вельмож объездил столько стран, любил столько женщин, дрался в стольких битвах и получал такие трофеи, как я?
Не так давно я приехал в Гулистан, чтобы собрать орду свирепых воинов и опустошить южные края, в том числе и твою страну. То, что я стал вождем афгулов, — это так, для начала. Если мне удастся с ними примериться, не пройдет и года, как я объединю еще десяток племен. Если нет — возвращусь в степь, где вольный ветер, свобода и много богатых купеческих караванов. Уж мы погуляем по приграничьям Турана и другим местам! Едем со мной. К Нергалу твое царство жирных наибов и раджибов, они прекрасно обойдутся без тебя.
Чувствуя его крепкие руки на своей талии, сидя лицом к варвару, Деви невольно залюбовалась его мужественным смуглым лицом с горящими голубыми искрами глазами. Да, этот мужчина совсем не был похож на осторожных, ленивых царедворцев, опасающихся более всего лишнего слова и не смеющих поднять на нее взгляда. Изнеженные роскошью и изысканной обильной едой, с вечной льстивой улыбкой на жирных губах… Киммериец был совсем другим. Жазмина чувствовала, как таящаяся в груди страсть разгорается с новой силой. Скакать рядом с этим богатырем по вольной степи, подчиняясь лишь своим желаниям, отбросив все условности!..
Однако кровь множества поколений восточных монархов требовала от нее совсем иного.
— Я не могу, не могу… — бессильно шептала она.
— А у тебя нет выбора, — рассмеялся варвар. — Ты все еще моя пленница. Поедешь… Что там за собачье дерьмо?!
Он натянул поводья и приложил руку к глазам. Имш остался далеко позади, они ехали по скальному гребню горного отрога, где не росли деревья. Справа хорошо была видна широкая долина, ярко освещенная солнцем. Там шла отчаянная битва. Сильный ветер дул с гор, но даже сюда, на гребень отрога доносился звон стали, топот копыт и яростные крики сражавшихся.
Солнечные блики сверкали на остриях копий и остроконечных шлемах. Не менее трех тысяч закованных в броню всадников теснили орду потрепанных воинов в разноцветных тюрбанах. Еще миг — и они обратились в бегство, преследуемые, словно стая волков, огрызаясь выстрелами из луков.
— Туранцы! — воскликнул Конан, узнав значки на копьях. — Это войско из Секундерама. Что они здесь делают, демоны преисподней на их головы?!
— А кто эти люди в тюрбанах? — спросила Деви, — И почему они не сдаются? При таком численном перевесе туранцев им ничего другого не остается.
— Ты плохо знаешь афгулов, — проворчал киммериец. — Это пятьсот моих безумцев, готовых содрать шкуру со своего бывшего вождя. Они в ловушке и, кажется, уже это поняли.
Действительно, туранцы загнали афгулов в тупик. Долина постепенно сужалась, заканчиваясь глубоким оврагом и котловиной с крутыми, непреодолимыми стенами.
Наездники в тюрбанах отступали к расщелине. Поняв, что выхода из долины нет, они развернули коней в сторону нападавших и медленно пятились, прикрываясь круглыми щитами от града стрел и стреляя в туранцев из луков. Секундерамцы теснили их решительно, но не приближаясь близко и не вступая в сечу. Они знали ярость доведенных до отчаяния горцев, а признав в противнике афгулов, стали особенно осторожными. Была и другая причина медлить: их эмир нуждался в заложниках и намеревался принудить уцелевших афгулов сдаться на его милость.
Эмир был человеком дела. Когда он со своим войском достиг долины Гурашах и не обнаружил там Керим Шаха, он двинулся дальше, доверившись своему знанию гор. Его войско выдержало многочисленные стычки с горцами, и во многих горных селениях сейчас плакали над убитыми и лечили раненых. Эмир отлично понимал, что мало кто из его копьеносцев вернется живым в Секундерам: слишком многочисленны были местные племена, слишком враждебно настроены и слишком хорошо знали каждую тропинку. Но, преданный своему господину, эмир во что бы то ни стало стремился выполнить приказ Ездигерда: отнять у афгулов Деви и доставить ее владыке Тура на в качестве невольницы. А если ситуация сложится не в пользу эмира, отрубить ей голову и с честью погибнуть самому.
Конечно, ничего этого не знали ни Конан, ни Жазмина, наблюдавшие сверху за сражением.
— Похоже, охотники стали дичью, — саркастически рассмеялся киммериец. — Мои бывшие друзья
