отступала, оставив позади убитых, чтобы снова нахлынуть с еще большей яростью.
Защитники форта отвечали слаженными залпами, и пока несли очень небольшие потери, но люди начинали уставать, к тому же стрелять в темноте становилось все труднее. На помосте у ворот все чаще приходилось мечами отбрасывать самых проворных, уже карабкавшихся на частокол.
Зароно и Конан сражались плечо к плечу слева от ворот, и остро стесанные стволы перед ними были уже черны от крови. Гора трупов таращилась на них от подножия частокола, по ней, как по лестнице, взбирались живые.
— Как долго это еще может продолжаться, Амра? — крикнул Зароно в минутной передышке между атаками.
— Если мы удержим форт до утра, мы выиграли, — ответил Конан, отсекая чью-то смуглую руку, вцепившуюся в частокол. — Смотри, что это? Они бегут! Клянусь Кромом! Они бегут, словно увидели…
— Нашего знакомого демона, — договорил Зароно голосом, в котором жизни было не больше, чем в желтом осеннем листе. Никто, кроме них, не заметил во тьме наплывающую дымную фигуру. Только глаза- уголья горели двумя бешеными огнями, отмечая путь призрака.
— Что здесь надо этому ублюдку Сета? — выругался Конан. — Чтоб его придушил его же родитель! Как он вырвался из пещеры, дохлого волка ему в пасть?
— Ему нужен Валенсо. Ты разве не слышал, что мне рассказал солдат у ворот? Его вызвал Тот-Амон. Вон, смотри, граф увидел его и уходит в Главный Дом. Он обречен, я думаю… Эй, берегись!
Пропустив призрака пещеры, пикты с радостными воплями снова бросились на частокол. Конан одним быстрым ударом отсек голову воину, уже занесшему над ним свой топор.
— Но ведь разделавшись с грандом, он, чего доброго, полезет и на нас! — прокричал киммериец, рубя мечом направо и налево.
— Это потом, сейчас и так есть чем заняться, — пропыхтел Зароно, не отставая от друга. Пикты сыпались с частокола, как спелые яблоки с веток.
— Белеза! — выкрикивал граф. — Белеза!
Девушка выбежала ему навстречу.
— Белеза, девочка моя, час мой близок. Благослови тебя Митра. Забирай свою Тину и уходите отсюда скорее. И посмотри, чтобы никого не было в Главном Доме, пока ЭТО не уйдет.
— Что — это? — не поняла Белеза. Слезы стояли у нее в глазах, она смотрела на все происходящее словно со стороны или во сне, плохо соображая, что же именно происходит.
— Беги, родная моя!
Девушка кивнула, но явно не поняла ничего. Все же она отправилась в свою комнату и нашла там Тину, во все глаза глядящую на бой у ворот.
— Такого еще не бывало! — возбужденно воскликнула она, увидев госпожу. — Поднимемся на крышу, кара миа! Оттуда будет гораздо лучше видно!
Белеза была словно окутана какими-то липкими нитями. Постепенно от всего виденного ею за этот день осталось одно: она должна в полночь спуститься в Большой Зал и встретиться с посланцем черного мага, чего бы ей это ни стоило. Она не знала, откуда в ней это желание, не понимала, почему ей вдруг стало безразлично все остальное — даже Тина, даже смерть родного дяди. Но до полуночи было еще время, и она ответила девочке, упорно тянущей ее за руку:
— Давай. — И добавила, неожиданно для самой себя: — Дядя ушел в Большой Зал, в доме никого нет, никто не помешает.
Они поднялись наверх. Отсюда весь форт был виден как на ладони. Тина, чуть ли не поскуливая от возбуждения и азарта, прыгала на самом краю.
— Так их! Задай им! У-у, гадкие пикты!
Между тем атаки дикарей начинали ослабевать. Наконец все пикты до единого отступили и затаились. Обе стороны переводили дыхание и подсчитывали убитых. И вдруг Тина, заскучавшая без событий, вгляделась во тьму и дернула Белезу за рукав:
— Кара миа, смотрите, что это там такое?
Обойдя форт со стороны моря, отряд пиктов каким-то чудом вскарабкался по скале, почти отвесно возвышавшейся над песчаным берегом, и короткими перебежками приближался к не охраняемой части частокола.
— Они сейчас ворвутся в форт! — завизжала девочка. — Надо предупредить!
И в этот миг пикты у ворот с новыми силами бросились на врага. Снова закипел бой, защитники не видели и не слышали ничего, кроме звона стали и воплей пиктов.
— Где сейчас может быть дядя? — задумчиво, словно в пространство, спросила Белеза.
— Вы сами сказали, моя домья, — удивленно ответила Тина. — В Большом Зале.
— Ах да. Ну так беги, скажи ему, что пикты заходят с тыла.
Тина, ни секунды не медля, помчалась вниз. Белеза подумала, что ее час уже близок, и тоже направилась к Большому Залу. Она шла медленно, откинув назад гордую голову и прикрыв глаза. Так идут обкуренные ядовитыми травами девушки, предназначенные в жертву Сету, когда в сопровождении жрецов они выходят из храма и приближаются к жертвенному костру, горящему на главной площади Луксура. Внизу раздался пронзительный крик Тины.
Белеза вздрогнула, словно очнулась от сна, и пошла быстрее. Тина закричала еще раз — пронзительно и страшно — и Белеза побежала. Как могла она отправить девочку прямо в пасть чудища, поджидающего в Зале последних отпрысков рода Корзетты?
Яростный вал пиктов удалось наконец отбросить назад. И тогда Конан и Зароно услышали пронзительный детский крик, донесшийся из Главного Дома.
— Они прорвались с тыла! — взревел Конан. — Туда, гвардейцы! Если они подожгут форт, всем нам конец!
Два десятка хорошо вооруженных гвардейцев и десяток лучников помчались на западный край форта. Из Главного Дома выбежала Белеза — растрепанная, с порванной юбкой, на оборку которой она впопыхах наступила, с круглыми от ужаса глазами и смертельно бледным лицом.
— Зароно! — кричала она. — На помощь!
Зингарец немедленно сорвался с места и побежал ей навстречу. Конан выругался и спрыгнул вслед за ним с помоста.
— На помощь! — задыхалась Белеза. — Мой дядя… Тина… О, великий Митра!..
Мужчины, догадавшись, что демон добрался до графа и вскоре примется за всех остальных, ринулись в дом. За ними, всхлипывая, поплелась Белеза.
Пробежав по узким коридорам, Зароно и Конан оказались в Большом Зале. И замерли, пораженные.
На полу зала, скорчившись и держась руками за горло, хрипел граф Валенсо. У дальней двери, ведущей к лестнице на второй этаж, стояла Тина. Но нет, это была не Тина, это была Тхемнетх, Великая Жрица, Несущая Тысячи Душ. Она была бледна, по подбородку у нее текла струйка крови из прокушенной губы. Повелительно вытянув тонкие руки с растопыренными пальчиками, она выкрикивала слова стигийского языка, а в центре зала, у камина, извивался в невидимых путах демон. Силясь пробить магическую паутину, он метался из стороны в сторону, выл и расшвыривал кресла.
— Малышке не справиться одной! — крикнул Зароно, но Конан успел ухватить его за руку.
— Стой, зингарский глупец! Сталь это чудище не берет!
— А что его берет?
— Серебро! — то ли ответил, то ли выкрикнул Конан и, подскочив к столу, ухватил огромный семисвечник. — Получи, Сетово отродье!
Со всей силы он швырнул литой шандал прямо в голову демону. Дымное чудовище пошатнулось, теряя равновесие, — и тут же его в грудь ударил второй семисвечник, пущенный Зароно.
С оглушительным ревом, корчась и извиваясь, демон, опрокинувшись на спину, рухнул прямо в камин, на горящие уголья.
— Серебро и огонь! — триумфально проревел Конан. — Этим ты подавился, выродок!
Демон, теряя форму, рванулся из сети последним усилием — и обрушил на себя камин, проломив прочную каменную кладку. Посыпался щебень, покатились камни, в последний раз сотряс стены рев
