выпивкой и доверил судно этому несчастному гардемарину…
— Виллису.
— …из которого моряка не выйдет, проживи он хоть сотню лет.
— Вы желаете продолжить, мистер Бене, или все же позволите мне? Я еще и половины не сказал, Эдмунд. Мы вышли из ветра, хотя любой грамотный офицер этого бы не допустил. Корабль накренило, и мы бы опрокинулись, если бы не сломались стеньги. Кроме того, фок-мачта повернулась в гнезде, и оно треснуло. Посмотрите на фок — мачту, видите ее чиксы? Верхушка того, что осталось, выписывает круг. Фок-мачтой пользоваться невозможно, а значит, и на бизань-мачте парусов ставить нельзя — по соображениям равновесия, как вы понимаете. Теперь заметьте — тот самый ветер, который нас изувечил, отнес неуправляемое судно назад, в теплые воды. Мы заштилели, обросли, стали из-за этого еще более беспомощными. В результате у нас нет выбора. Остается только двигаться туда, куда нас несет.
— И что же будет? Выходит — мы пропали?
— Никоим образом. Подчинившись и повинуясь силам природы, мы сможем их обмануть.
— И более того, как вы знаете, сэр, я предложил принять меры против наростов…
— Могу я закончить мысль, мистер Бене?
— Простите, сэр.
— Ничего. Итак, Эдмунд, доводилось ли вам видеть карту с проложенным на ней маршрутом корабля из одного пункта в другой?
— Нет.
— Вам, думаю, будет интересно. Например, корабль, идущий в Индию с Мыса, не отправится по прямой линии через Индийский океан, но опишет огромную кривую, которая выведет его почти в Австралию.
— Мы снова встретимся с «Алкионой»!
Чарльз улыбнулся и отрицательно покачал головой:
— Нет, Эдмунд, к сожалению, мы не встретимся. «Алкиона» на всех парусах пойдет по ветру и обогнет Мыс. Нам тоже придется пойти по ветру. Курс, который мы возьмем из нашей мертвой точки, лежит обратно, в южные широты. Там господствующие ветра изменятся и подуют с запада. Они понесут нас в Австралию. Видите, подчиняясь неизбежному, мы достигнем цели.
— Это, мистер Тальбот, все равно что ехать под гору, когда вам не по силам подняться, а спуститься все равно нужно. Всю дорогу к антиподам мы будем ехать под гору.
— Понятно… Нет, господа, я и вправду понял.
— Путешествие, Эдмунд, предстоит долгое.
— Мы можем утонуть?
Офицеры переглянулись. Чарльз повернулся ко мне:
— На вас можно положиться? Да, возможно, мы утонем.
Я умолк, пытаясь разобраться в своих впечатлениях от этой суровой правды, — и преуспел даже больше, чем ожидал. Я замер — как в тот миг, когда Джек Деверель вручил мне саблю. Саммерс рассмеялся.
— Да полно, Эдмунд! Это случится не сегодня и не завтра, а то и вовсе не случится — с Божьей помощью.
— И еще хронометры, сэр. Не забывайте про хронометры! — снова встрял Бене.
Чарльз Саммерс никак не отреагировал на слова молодого офицера; человек, непривычный к морской службе, счел бы такое поведение оскорбительным.
— Мы полагаем, что эти сведения не следует сообщать пассажирам и переселенцам.
— Но мы же неплохо держались, когда готовились к обороне от корабля, который оказался «Алкионой»!
— Там все произошло быстро, неожиданно и скоро кончилось. Нам грозит опасность иного качества. Она утомит всех, кроме самых сильных духом — как будто нам недостаточно качки!
— Согласен, Чарльз. Однако это ставит меня в затруднительное положение: я обязан сообщить что-то этому дурацкому комитету — не могу же я от них отмахнуться! — но мне известно слишком много!
— Думаю, сэр, мистеру Тальботу следует воспользоваться моей метафорой и сообщить другим, что мы будем всю дорогу ехать под гору, — вмешался Бене.
Чарльз тускло улыбнулся:
— В наших обстоятельствах неосведомленность пассажиров весьма желательна, и мистер Тальбот, вне всякого сомнения, справится с задачей.
— Но что мне, черт возьми, сказать?
— Что мы изменим курс к югу и что им станет легче.
— Хорошо бы, сэр, если бы мистер Тальбот упомянул о чистке днища.
— Если сказать, что мы не попадем ни в Африку, ни в Южную Америку, люди станут опасаться самого худшего. Если сказать, что таков приказ капитана Андерсона, они поверят и обвинят его в том, что он намеренно подвергает их мукам и серьезной опасности.
— Да, нелегко. Боюсь, задача вам не по силам — ах, Эдмунд, не вздергивайте подбородок, точно гордый римлянин! Вы, несомненно, выберете наилучший вариант, но наилучшим в этом случае было бы продемонстрировать ваше собственное неведение…
— Мистер Саммерс имеет в виду, мистер Тальбот, что вам следует слегка заморочить этот комитет и постараться убедить их, что все будет в порядке, и мы, мол, в данных обстоятельствах предпримем все от нас зависящее. Признаюсь, меня обескураживает перспектива плыть к югу — там солоно придется! Отчеты о тамошних местах повергают в трепет. В них пишут о таких морях, каких нигде больше нет. Даже крепкий корабль…
— А наш гуляет, как старый башмак.
Чарльз рассмеялся, но как-то невесело.
— В адмиралтействе обошлись тем, что было под рукой. А из-за небрежности вашего приятеля Девереля мы имеем сломанные стеньги, треснувшую фок-мачту и разболтанный корпус.
Он вытянул руки и продемонстрировал, как болтается корпус.
— Капитану Андерсону следовало отказаться от такого судна!
Мистер Бене покачал головой:
— Капитану, который отказывается от судна, другого не дадут.
Чарльз повернулся к нему:
— Заметьте, мистер Бене, я ничего плохого не могу сказать в адрес капитана Андерсона. Он отличный моряк. Вам повезло, мистер Тальбот, что ваша судьба в руках такого офицера. Если хотите найти виноватых, подумайте лучше о чиновниках адмиралтейства, которые равнодушно доверили вас такой… такой…
— Сэр, я слышал, как мистер Тальбот употреблял слово «посудина».
— Да, мистер Бене, он употребил именно это слово.
— Так что мне делать?
— Объясните, что мы немного отвернем от ветра и пойдем со всей возможной скоростью к югу, где на том или ином румбе нас ждет устойчивый ветер.
— И качка уменьшится?
Офицеры обменялись взглядами.
— Старший офицер полагает, что ситуация изменится, мистер Тальбот. Он думает, вам следует использовать слово «изменится».
— Право же, я не могу сидеть сложа руки. Вам угодно, чтобы я поддерживал в пассажирском салоне приятную дружескую атмосферу? Веселую?
— Ради Бога, мистер Тальбот! Если вы станете расхаживать по судну с безумно веселым видом, все общество перепугается по-настоящему.
— Как же быть? Не могу же я ничего не делать в этой ситуации!
— Постарайтесь хотя бы не подавать виду. Ведите себя также, как до ваших… ушибов. Единственным результатом будут поздравления с выздоровлением.
— Вести себя так же? А как именно?
