то есть Ричард, — дело это, если хотите знать, долгое и тяжкое!
— Говорят, ветер дует не с той стороны. И качка…
— Ветер изменится! Оглянуться не успеем, как понесемся, словно в почтовой карете. Вы же знаете, Британия правит волнами! Я бы и за тысячу фунтов…
— Правда, боюсь, в том…
— …не согласился…
— …корабль погружается…
— Бросьте! Офицеры уверяют, что…
— И они тоже словно погружаются в пучину, ослабевают понемногу, день за днем. Ах, Эдмунд, неужто ничего нельзя поделать? Я так просил врача перевести нас на другой корабль — хотя не знаю, что бы мы делали в Индии, — но он отказал. А это было еще при хорошей погоде.
— Гадкий ветер не продержится вечно. Когда мы войдем в южные воды…
— Но корабль не справляется, так ведь?
— Дойдет потихоньку. Днище очистят от наростов, и скорость увеличится…
Ах, наверное, не стоило ему это говорить!.. Я продолжил:
— Теперь вы понимаете? Нам не о чем беспокоиться, сэр, совершенно не о чем.
— И еще, Эдмунд. Мне кажется, что корабль сидит глубже, чем прежде. Миссис Пайк я о своих подозрениях не сообщал, но сегодня утром все понял по одному ее взгляду! Эдмунд, она думает так же!
Я громко засмеялся, не находя никакого утешения в том, что могу хоть как-то ободрить этого несчастного, измученного человека.
— Какой вы, однако, Пайк. Признаюсь, когда мне было плохо, и я буквально разваливался, мне казалось, что с кораблем происходит то же самое. Но сегодня матросы откачали не больше воды, чем тогда, когда мы стояли на якоре в Спитхеде!
— Я знаю, Эдмунд, все, что вы говорите — правда. Но Бейтс говорит — воды стало больше.
— Быть может, вас заинтересует мнение старшего офицера — он сам сказал мне — воды откачивают столько же, сколько и раньше. Воды на судне прибавилось из-за дождя и брызг. Она в самом низу, помпы туда не достают — это, конечно, докучает, но не опасно! Имейте в виду — шум воды из-за качки кажется сильнее. Там, внизу, с непривычки, пожалуй, решишь, что с одного конца корабля в другой ходит большая волна.
— Говорите — старший офицер сказал? Разумеется, ему нужно, чтобы все сохраняли спокойствие во избежание неприятностей. Но с вашей стороны это очень достойно, Эдмунд, и я частично вам верю и, как смогу убедительно, передам все миссис Пайк.
— Думаю, прежде чем вы вернетесь в свою каморку, то есть каюту… Вы ведь не трус, правда? Налью-ка я вам стаканчик.
— Нет, Эдмунд. Говорю же, я от спиртного глупею, да и горло оно обжигает. Эдмунд, я даже молился, но ничего не произошло. Я все думал про «пустите детей… в Царствие Божие».[28] Нелегко ведь им, маленьким и беззащитным, правда? Я хочу сказать, им труднее постоять за себя. Как вы когда-то сказали — когда мы думали, что встретили французский корабль, — «они для французов слишком малы». Но мне никак не прогнать из головы мысль, что для Господа-то они не слишком малы! Эдмунд, если им не суждено выжить, я не отправлю их одних в эту дьявольскую пучину, я последую за ними…
— Пайк! Возьмите себя в руки! Ричард! Ричард, я вам говорю! Прекратите истерику. Вы как девчонка, черт побери!
— Несете слово ободрения, мистер Тальбот?
Я неуклюже поднялся. Вошла мисс Грэнхем.
Одну руку она вытянула перед собой, другой придерживала юбки, пытаясь уберечь их от воды. Мисс Грэнхем приблизилась к столу, что стоял возле двери, и опустилась на скамью. Скачок, который сделало судно, швырнул меня вперед, и я сел напротив нее.
— Мисс Грэнхем, вам, право же, не следовало! Даме нельзя… А где мистер Преттимен? Ему стоило бы…
Мисс Грэнхем заговорила измученным голосом:
— Мистеру Преттимену нехорошо, и мне тоже. Вдобавок он еще и упал. Сильно расшибся.
— Чем я могу помочь? Может, навестить его?
Мистер Пайк сквозь слезы хихикнул:
— Эдмунд, навещающий страждущих!
— Это смешно, сэр, признаю. Но в нашей ситуации смех — благо.
Пайк обошел край заднего стола и бухнулся ко мне на скамью. Корабль взбрыкнул, словно мистер Пайк раздражал его так же, как и меня; зигзагообразный горизонт в кормовом иллюминаторе дико перекосился, Пайк полетел по скамье, приткнулся ко мне и, пробормотав извинение, отпрянул. Мисс Грэнхем сочувственно поглядела на него.
— Вашим получше, мистер Пайк?
— Отнюдь нет. Вы к ним придете?
— Позже, мистер Пайк. Кстати, вам следует напомнить миссис Пайк, чтобы она меня пригласила. Я принимаю в расчет ее бедственное положение, но всему есть предел!
— Она очень сожалеет, мисс Грэнхем, и переживает из-за той злосчастной вспышки. Она так и сказала. Умоляю вас!
Мисс Грэнхем вздохнула.
— Я постараюсь, мистер Пайк, но попозже. Мистер Преттимен болен.
— Я ей так и передам. И о ваших словах упомяну, Эдмунд.
Пайк встал; он более или менее держался на ногах и походил на человека, балансирующего на скате крыши в ожидании, что крыша внезапно перекосится в другую сторону. Шатаясь, он вышел и умудрился закрыть за собой дверь.
Мисс Грэнхем откинулась назад, обеими руками сжимая край стола. Из-под опущенных век по щекам катились капли то ли пота, то ли слез.
— Я надеялась попросить немного теплой воды, но голос у меня такой слабый…
— Это моментально можно исправить, мадам, воспользуйтесь моим. Бейтс! Бейтс! Где вы там? Выходите из проклятого чулана — прошу прощения… да не у вас, Бейтс! — еще раз приношу извинения, мадам — Бейтс, тотчас нужна горячая вода!
— Воды нет.
— Добавляйте «сэр», когда мне отвечаете!
— Так Виллер же сказал, сэр, воды нет.
— Ну, это мы посмотрим! Виллер! Виллер! Виллер, где вы там! А, наконец-то! Как вы смеете подавать господам воду, когда дамы сидят без воды!
— Но мисс Грэнхем, сэр, не с моей стороны коридора.
— И я тоже — ведь я поменял каюту.
— Да, сэр, но…
— Горячей воды, Виллер, да поживее! Если нужно, разведите чертов огонь, и скажите, кому следует, что это мой… мой…
— Вы очень добры, мистер Тальбот, но прошу вас…
— Не волнуйтесь, мадам. Виллер, принесете воду в каюту мисс Грэнхем.
— Даже просто горячая вода, сам ее вкус — так согревает! Я всегда столь придирчиво относилась к приготовлению чая, но не думала, что буду дорожить обычным кипятком, даже без заварки!
— Без заварки… Господи, мадам, я истиннейший, самый что ни на есть бестолковый…
Палуба вдруг выпрямилась. Я вскочил, пробежал через коридор в свою клетушку, бухнулся на колени, выгреб из самого дальнего ящика пакет и вернулся к мисс Грэнхем — пока палуба не опомнилась. Трюк был далек от изящества, но в общем вышло очень удачно, и я ликовал, что хоть раз перехитрил разбухшую посудину и не заработал никаких повреждений.
— Вот, мадам, примите вместе с моими извинениями.
— Чай!
