денег было необходимо. А ведь сколько спорили об этом!
На общем собрании разбирался любопытный случай. Один старик обратился к «обществу» с просьбой освободить его сына, которого арестовали за то, что он написал воззвание против Советской власти. Председатель сказал мужикам:
— Ваша власть, вам и решать.
Крестьяне высказывались свободно, резко, без всякой боязни. Они напомнили старику, как он и его сын вели себя при белых, как грабили односельчан.
— Так что же, — спросил председатель, — освобождать или нет? Враг он народу или друг?
Все закричали:
— Враг! Его место — в тюрьме!..
Это очень хорошо, что крестьяне сами во всем разбираются.
Намереваемся 19-го поставить в селе спектакль. Удастся ли? Больно уж пассивна здешняя интеллигенция, никакого интереса к работе. Надо бы ее встряхнуть.
После 15-го не удавалось сесть за дневник. Ни минуты свободной. Потерял счет собраниям. Но одно из них запомнилось. Это собрание культурно-просветительного кружка. На нем разгорелся спор с попом- саботажником. Поп хитрый, велеречивый. Сыплет высокопарными словами. Хочет, гад, убить интерес к культурно-просветительной работе. Зачем она, дескать, потребна, когда надо о душе заботиться, о царствии божьем думать, и т. д. и т. п.
Но как поп ни вилял, ушел побежденным.
Вчера на общем собрании, где было человек двести, снова принялся за свое «царство божье». Но и здесь ничего не получилось.
Люди уже совсем не те, что были прежде. Их теперь не так легко провести…
Пишу утром. Кончаю, надо идти в ревком.
Так вчера и не завершил запись. Ушел в ревком, там много всяких дел. Под вечер репетировали пьесу украинского писателя Кропивницкого «По ревизии». Пьеса против сельских тунеядцев и взяточников, которые при царизме угнетали крестьян на Украине.
Спектакль состоялся вечером. Народу было полным-полно. Представление всем понравилось. Дружно хлопали.
Я тоже участвовал в спектакле. Исполнял роль «головы».
Молодежь долго не расходилась: играла, пела, писала «почту». Было весело, легко. Мне понравилось. Да и всем, кажется.
Стоило только захотеть, решительно приняться за дело — и спектакль получился. Больше всего помогло в этом сельское учительство. Культурно-просветительный кружок нанес удар по попу. Тот даже сам признался, что был не прав. Но я не уверен, что это искренние слова.
Днем присутствовал на волостном съезде. Отличительная черта его — прямота и революционность выступлений. Когда один делегат не проявил определенности, его лишили мандата. Боюсь, товарищи погорячились.
Речь на съезде шла о текущем моменте, о задачах Совета и о колчаковских деньгах.
На съезде и среди крестьян я чувствую себя свободно.
Сегодня еду дальше, в Нижне-Николаевскую волость.
Отсюда до Ишима верст сорок.
В Нижне-Николаевскую волость приехал 20-го вечером и сразу попал на волостной съезд. Проводил съезд наш агитатор товарищ Васильев. Но ему одному никак не удавалось справиться с собранием — шум, галдеж, никакой организованности. Принялись за дело вместе. Главная наша опора украинцы-переселенцы. У них наиболее революционное настроение. Хорошо с ними поговорили, крепко их раскачали.
21-го и 22-го провел в дороге. В селе Абадском встретил товарища Басманова. Он направил меня в Тушнолобовскую волость. Здесь я и нахожусь уже второй день.
За два дня до моего приезда крестьяне сами организовали здесь ревком, в котором три члена. Разбираются в делах еще с трудом. Помогаю на первых порах. Назначили волостную избирательную комиссию из трех человек. Рассказал ей, чем и как она должна заниматься.
Помог ревкому издать приказы: № 1 — о сдаче оружия; № 2 — о формировании милиции; № 3 — об учете бродячего скота; № 4 — об описи брошенных хозяйств.
Вчера выступал на агитационном собрании. Говорил о текущем моменте, о гражданской войне, о сельскохозяйственных коммунах. Присутствовало около ста крестьян. Мою речь приняли хорошо, по- революционному. Потом многие сами брали слово. Вовсю материли офицеров карательных отрядов и попов. Особенно крепко честили одного «старца» — организатора «дружины святого креста».
Ненависть к врагам революции в этих краях огромная. Сюда частенько наведывались карательные отряды. Здешние мужики никогда не забудут о палаческих преступлениях белых банд…
Омск наш! Масса трофеев. Одних снарядов — полтора миллиона. Красные полки безудержно идут вперед, освобождают города, деревни и просторы Сибири.
С западного фронта тоже радостные вести. Взят Гдов. На Южном — бежит Деникин.
Скоро грянет час полной победы в кровавой борьбе.
В четверг закончу здесь работу и буду нагонять дивизию. Прошел слух, что ее могут перебросить на Южный фронт.
Только бы не свалиться, не заболеть. Третий день преодолеваю слабость. То в жар бросает, то озноб бьет. Но нельзя поддаваться. Надо работать, выступать… Минутами все плывет перед глазами. Стиснешь зубы, еле держишься… Что-то странное происходит со мной. Неужели не одолею болезнь?
Домотался, Филипп. Свалил тебя тиф. Ну, ладно. Лишь бы известили мать о дате… помер, если случится[7]…
Вчера температура была сорок градусов. Томительно долго тянулась ночь.
Лекарств не дают. Их, говорят, и нет в госпитале. Смерть не страшна, но она просто не нужна. Мало прожил и мало сделал… А дома столько родных, близких, знакомых. Я должен их видеть…
Сегодня хочу ехать в Ишим. Надо спешить отсюда.
Появилась сыпь. Особенно заметно на левой руке.
Перевезли На новое место. Говорят, недалеко от Омска. Лежим на полу в переполненной комнате пристанционного здания. Все тифозные. Лечение — один порошок в сутки. Силы убывают.
А ведь в Тушнолобовском я ходил, работал, когда был уже совсем больным. Едва добрался до волостного правления.
Третий день лежу в городском госпитале. Всего же болею сыпным тифом уже 18-й день. Сейчас наступило выздоровление. Болезнь, как видно, победил.
Недавно заходил врач, посмотрел меня, сказал: скоро на выписку.
Сестра объяснила, что после тифа комиссия всем дает месячный отпуск. Вот бы славно. Поехал бы домой, отдохнул немного. Говоря правду, сил-то осталось совсем чуть-чуть. Едва пишу. И вижу даже плохо, хотя сейчас ясный день.
До чего хочется побывать дома, а по пути заехать в Камышлов, зайти к доброй Прасковье Ионовне, к старым товарищам!
Даже не верится, неужели возможно такое счастье!
Перечитывал дневник. Скупо все-таки записано о поездке домой в августе. Лежу и вспоминаю об этих добрых днях.
