толкли. С грехом пополам избрали Совет. А на утро председатель последними словами стал честить своих избирателей: „Ах, вы такие-этакие, зачем в Совет выбрали“.
Вот тебе и избранник. Такого позорного отношения к общественному делу я еще не встречал. Да и вообще от собрания осталось неприятное впечатление.
Картины общественной жизни деревни, которые я наблюдал еще перед выборами, поразительны. С утра до вечера в квартире временного председателя волостного Совета было полно народу. У всех жалобы на потраву полей. Крики и ругань невообразимые. Бесконечные упреки в воровстве друг у друга снопов и даже намолоченного хлеба.
Почтенного вида мужичок слезливо рассказывает, как у него убили в поле свинью, которая разворошила кучу зерна. Не успел он закончить, в избу, запыхавшись, вбегают двое новых жалобщиков: чьи-то жеребята травят у них овес. Этих сменяет еще один. С горестным видом он рассказывает, как его сосед загнал к себе жеребят и хочет за потраву овса уморить их голодом.
Понять, кто прав, кто виноват — невозможно.
На собрание из Патрушевой явилось меньше половины жителей, хотя проводилось оно ночью, дабы не отрывать мужиков от полевых работ. Крестьяне отсиживались дома, боясь, как бы не избрали в Совет. Даже с собрания иные удирали, я бы сказал, дезертировали.
Возмутило меня все это до глубины души. Кто же, кроме мужиков Патрушевой, будет выбирать для них власть? Как велика еще темнота, отсталость, если этого не могут понять. Не удивительно, что такой хаос в крестьянском хозяйстве.
Нет, со старой мудростью „моя хата с краю“ в наше время не проживете, товарищи крестьяне из Патрушевой!
Обо всем этом я написал статью в „Известия Тюменского Ревкома“.
А в соседнем районе выборы прошли хорошо. Крестьяне отнеслись к ним здраво, толково. Сразу же организовали библиотеку-читальню.
…На улице грязь, слякоть. Дождь льет не переставая. Рано началась осень.
Завтра нам с Яшей проводить волостной съезд Советов. Потом мне выступать на митинге.
27-е число для меня оказалось несчастливым днем. Угодил в госпиталь. Болит желудок. Болит и перед едой, и во время еды, и после. Но вряд ли госпиталь поможет. Лечение скверное, пища плохая.
Одно утешение: немного передохну. Очень измотался за последние дни и сильно простыл. Но залеживаться не собираюсь.
Работу в Городовой волости можно считать пока что законченной. Организовано пять библиотек- читален, десять Советов и волостной исполком.
Мне попались „Известия Тюменского ревкома“ с заметкой о нашей работе в Городовой волости. Она не во всем точна. Перепутана Яшина и моя роли. Но все-таки любопытна. Я решил ее сохранить[4].
„РАБОТА АГИТАТОРА-ОРГАНИЗАТОРА ГОРБУНОВА
23 сентября Горбунов был командирован в Городовую волость для организации Советов.
Прибыв в волостной ревком, ознакомился с положением дел. Затем вместе с тов. Голиковым, его же агитатором-организатором, отправился по районам. В Букинском районе было созвано общее собрание, на котором производились выборы Совета и разъяснялись крестьянам организация Советской власти, организация и задачи Красной Армии, взгляд Советской власти на коммунизм и сельхозартели, хлебная монополия и др.
Крестьяне слушали внимательно и с большим интересом.
После доклада лица крестьян прояснились, так как рассеялись все сомнения, навеянные пребыванием в течение года под ярмом Колчака.
В деревне агитаторы узнали о недовольстве крестьян горожанами, которые выпускают на их поля скот. Крестьяне неоднократно обращались в городскую милицию с жалобами, но милиция мало обращает внимания на искоренение этого зла. Не мешало бы кому надлежит обратить на этот вопрос самое сугубое внимание.
Трения возникают также с проходящими частями, которые забирают сено без разрешения Совета. Такие заявления приходится встречать часто, поэтому необходимы пресечения.
Не мешало бы разъяснить вопрос по оплате труда президиума Советов, так как деревня отказывается оплачивать своих выбранных.
28 сентября состоялся волостной съезд Советов, на котором избран исполком“.
Хорошо, что в заметке говорится о недостатках и недочетах. Это должно помочь искоренению их…
Вчера в городской фотографии получил карточки. Снимался в кожаной тужурке. Снимок мне не очень-то нравится. Один послал домой.
Только что заходил доктор. Борода, усы, пенсне на черном шнурке. Потыкал пальцем в живот: „Здесь болит? Здесь болит? А здесь?“ И ушел. Наверное, думает, что я от его вопросов поправлюсь.
Лежу в постели. Пью sodium bicarbonate[5] четыре раза в сутки. Два по назначению доктора, два — самовольно. Надеяться на лекарей не приходится. Мажу себе йодом глотку, т. к. она сильно болит. Фельдшерица, обегая больных, тоже мажет. Язык стал коричневый.
Смех и горе. Доктор с серьезнейшим видом выписывает acidum boricum [6] и два раза в сутки быстро обходит палаты, едва успевая на ходу спросить больных: „На что жалуетесь?“. За ним семенит фельдшерица с пузырьком йода в руке.
Вот и все лечение.
Смертность в госпитале порядочная: в сутки умирает 3–4 человека.
Сегодня у меня в истории болезни фельдшерица пометила: температура 36,1. А градусник даже не ставила. Потом я померял сам. Было 37.
Кормят скверно. Ржаной хлеб, как правило, сырой.
В палате — стоны, шум. Воздух спертый. Люди хотят жить, надеются на помощь. Но помощи и лекарств мало. Чувствую, что долго здесь не выдержу, сбегу.
Читаю сочинение товарища Ленина „Империализм как высшая стадия капитализма“.
Последние дни прошли так.
7-го выписывался из госпиталя и бездельничал.
8-го — баня, письма.
9-го — работа. В красноармейской части читал лекцию „Война белых и красных“. Потом выступал в кинематографе „Гигант“ на тему „Покушение контрреволюционеров на наших вождей“.
Смотрел кинофильм „Товарищ Елена“. Его снимали в 1917 году на киностудии „Скобелевского комитета“ вскоре после свержения царизма. Мне фильм понравился. Особенно хорошо играет Юренева роль Елены Чернецкой и Терехов роль Литарева.
Товарищ Елена очень любила своего мужа. Но без колебаний убила его, когда узнала, что он сотрудничает с тайной полицией и выдает революционеров.
В зале было около семисот красноармейцев. С большим энтузиазмом они просмотрели фильм и прослушали мою речь. Все громко хлопали, кричали: „Ура“, „Смерть врагам рабочих и крестьян!“.
Сегодня днем, стоя на крыше, читал лекцию „Власть Советов“. Было четыреста человек. Потом опять „Гигант“, опять выступление.
У красноармейцев, как я убедился за эти дни, боевой и твердый дух.
В Москве раскрыт заговор кадетов под названием „Национальный центр“. Расстреляно 67 человек — бароны, князья, помещики, генералы. Туда им и дорога.
Вскоре после раскрытия этого заговора, там же, в Москве, в Леонтьевском переулке, в здание, где проходило заседание партийных работников, была брошена бомба. Есть убитые. Например товарищ Загорский — секретарь Московского Комитета РКП (б). Среди раненых товарищ Ольминский, Стеклов и
