сплюнула вампирша. — Аж блевать тянет. Дурехи уши развешивают, а этому сукину сыну только того и надо, готово блюдо.
— Он их убивает? — У Саманты даже слезы высохли.
— Спит он с ними! — зарычала Стефания. — Невинности лишает, извращенец чертов! Твою мать, — тоскливо протянула она, — нормальный вампир кровь бы всю выпил, а этот… трахает. Стыд и позор на мою голову.
— Ой.
— Вот тебе и ой, — раздраженно передразнила вампирша. — Ох, сколько раз я его ловила, сколько избивала до состояния нестояния, пытала, руки отрезала, помнится. Огнем даже прижигала места все ненужные. А что? Все равно отрастет. Клялся и божился, что в последний раз, все, мол, милая, больше никогда. Теперь исключительно в гастрономических целях. Никакого секса, только кровь выпить. Да, конечно! Приезжаем в другой город, и все сначала.
Стефания глотнула виски и продолжила:
— Опозорила себя на весь свет. Причем тот и этот. Но все, больше я этому мерзавцу прощать не собираюсь. Если раньше шлюхи его расплачивались, то теперь он сам в пекло попадет.
— Что ты собираешься сделать? — задрожала Саманта.
— Убью гада, — процедила сквозь зубы Стефания. — Кол в з… сердце воткну.
— Ты что? Так же нельзя! Его надо…
— Что? Что его надо? — снова разъярилась вампирша. — В полицию сдать? Здрасьте, мы вам вампира привели? И не вздумай мне мешать, иначе и тебя пришибу.
Саманта ойкнула.
— А ты меня не будешь убивать? — тихо спросила она.
— Если не будешь мешать, не буду.
— Но ты же вампир!
— И что? Мне теперь на каждого человека бросаться? Ты мясо куриное ешь?
— Ну, ем…
— Ну, так ты что, нападаешь на каждую курицу, которую встретишь? Бред какой-то, можно подумать, я себя в руках держать не умею.
Они сделали еще по глотку.
— Стефания…
— А?
— Если ты не будешь меня убивать, верни, пожалуйста, себе нормальное лицо, мне очень неуютно сидеть рядом с вроде как монстром.
— Да пошла ты, — оскорбилась вампирша, но чудовищный оскал убрала.
Спустя полчаса.
— …а я как идиотка стою, глазами хлопаю. Думаю, сейчас мой любимый Алекс за меня заступится, — Саманта обнимала бутылку и роняла пьяные слезы. — А он только смеялся громче всех, мол, такую уродину только за отдельную плату целовать.
— Вот падла, — лениво бросила Стефания. — Хочешь, найду и горло перегрызу?
— Не надо, — отмахнулась Саманта. — Он ведь прав был.
— Тю, — присвистнула вампирша, — с таким отношением к себе ты точно нормального мужика не найдешь. Больше уверенности в себе, подбородок кверху, грудь вперед, живот втянуть, и пошла, ни на кого не глядя! Они тебя недостойны все! Плевать на них, вот так! Тьфу!
Спустя еще полчаса.
— …и он такой стоит без штанов, а у самого трусы в сердечки, — давясь от хохота, рассказывала Стефания. — Я меч уронила, от смеха разогнуться не могу, все вампиры в истерике на полу валяются. А этот охотник грозный такой, сверху — бронежилет, оружие холодное, горяч… тьфу, огнестрельное, в одной руке арбалет, в другой — кол. Герой дня просто. А снизу, хи-хи-хи, в сердечках… Он весь красный, думала, лопнет. Ан нет, дал деру, только пятки сверкали.
— И что? — хихикала Саманта.
— И ничего. Кончилась карьера охотника на нечисть. Как появится в склепе или на кладбище, все вампиры сбегаются, вопят, просят новый фасон нижнего белья показать. Монахом он стал. Наши до сих пор под стены монастыря паломничество устраивают, подарки там присылают ему всякие, хе-хе, однообразные. Ну, еще по одной?
— Давай, — махнула рукой Саманта.
И девушки взяли еще по одной бутылке.
Спустя еще полчаса.
— Как думаешь, он ее того… — Саманта мрачно пялилась на окошко.
— Того, — согласилась Стефания. — Или загрыз. Или сначала загрыз, а потом того. Хотя, скорее всего, просто того. Между нами, он вида свежей крови боится. Пьет только из пакетиков. Как я ни билась, не могу приучить засранца. Чуть ли не до слез.
— Вот скажи, на кой он тебе такой? — заплетающимся языком проговорила Саманта. — Ты такая хр… крутая вампирша. А он… бабник! И трус!
— Точно! И я его брошу! С небоскреба! Хорошая идея, за это надо выпить.
Спустя еще полчаса.
— Вых-ходит, ик. Стой, подлый трус! Стефания, он убегает, — заныла Саманта.
— Далеко не убежит, — вампирша, чуть покачиваясь, раскручивала над головой тяжелую цепь. — Иэх!
— Гооол! — завопила Саманта.
— Молчи, дура! — рявкнула вампирша, нетвердым шагом направляясь к упавшему и запутавшемуся в цепи Роберту. — Скажешь что-нибудь в свое оправдание, холоп?
— Звездочка моя, — явственно затрясся вампир.
— Правильно, сейчас тебя своим светом озарит твоя личная звездочка. Смотри, Саманта, и учись. Вы имеете право на личного сопровождающего в ад, вы имеете право на адвоката, вы не имеете прав распускать свои загребущие лапы, — заорала Стефания в лицо поверженному вампиру. — Вы не имеете права изменять мне! Зато вы имеете право рассыпаться в пыль, вот так!
Чвак! Выуженный Стефанией из кармана кол легко воткнулся в сердце вампира, и тот с легким пшиком рассылался прахом.
— И все, что ли? — обиженно спросила Саманта. — А сколько пафоса было, — подойдя, она пнула пыль ногой. — Знаешь, — плаксиво заявила она, — а завтра я буду рыдать и оплакивать его. Это сейчас я пьяная, и мне его не жалко, потому что он подлец. А завтра протрезвею и буду жалеть. И плакать. И снова одна буду, уууу…
— Не реви, — хмуро ответила вампирша. — Ты одна, потому что за собой не следишь. Я тебя научу. Будешь красавица. Ну ладно, не красавица, но вполне симпатичная.
— Ыыы…
— Поехали, я тебя подвезу. — Ыы… я не поеду с тобой, ты пьяная, тебе нельзя за руль.
— Это я пьяная? — зарычала Стефания. — А ну садись, я тебя сейчас по ровной линии довезу.
У дома Саманты.
— Забор можно было и объехать, — все еще икая от страха, говорила Саманта.
— Он мне ровную линию перегораживал, — рявкнула Стефания. — Я тебе обещала по ровной довезти, я довезла.
— Ну, — Саманта помахала рукой, — я пойду. А ты заходи почаще, обещала научить, — шаталась Саманта. — Только завтра не приходи, я буду Роберта оплакивать. Я протрезвею и буду оплакивать, я ж его любила.
— Да не любила ты его, — отмахнулась Стефания. — Так, нравился, потому что внимание обратил. Кстати, надо тебя научить отличать, когда любишь мужчину, а когда нет. Бывай, я на днях заеду.
Вампирша повернулась, сделала два шага, ее по инерции занесло вбок и впечатало в яблоню. С дерева посыпалась листва и несколько яблок. Стефания коротко и злобно матюгнулась, поплелась дальше и села в фургон. Спустя минуту автомобиль затарахтел и, виляя из стороны в сторону, синусоидой двинулся
