сообщить вам, дорогие мои…
За чаем Георгий рассказал о затее толстосумов, о том, что на испоганенной большевиками почве, на потопленной земле взрастет наконец…
Вошел Макар.
— Здравствуйте, Георгий, — улыбнулся он. — Сяся, а где ведра?
— Какие ведра?
— Вот, хотел за водой сходить.
Теща прыснула.
— Где ж ты был до сих пор? — выпрямилась Сяся.
— Да вот, палитру выжигал возле мусорки. Столько наросло — мастихин сломал.
Макар пошевелил пальцами в разноцветных пятнышках.
— А краску куда девал? — спросила Евгения Георгиевна.
— Теща думает, что я уж совсем, — отнесся Макар к Георгию. — На кучу, конечно. Траву не загадил, не бойтесь.
Евгения Георгиевна схватилась за голову, потом выдохнула и опустила руки.
— Моя компостная куча, — прошептала она.
— Так вот, — продолжал Георгий, — и Митяй, и Леша, и наш милый телеведущий Шурик, хоть он и атеист…
— Козел не может быть атеистом! — запальчиво сказала Евгения Георгиевна.
— Теща тайно в него влюблена, — усмехнулся Макар.
— Очень надо! — пожала плечами теща.
— С деньгами, конечно… — задумался Макар. — Но я могу внести свою лепту… Да! — Он оживился и встал. — Я напишу икону.
— Скрадут, — покачал головой Георгий.
— А я такую напишу, чтоб не представляла художественной ценности. Здоровую. На ДСП. А кому, кстати, посвящена часовня?
Георгий пожал плечами.
— Еще не решали. Соберемся в бане, обсудим. Пиши Спаса, не ошибешься.
— Только мне нужно благословение.
— Неужели в Москву поедешь? — насторожилась Сяся. — Это минимум три дня. Если не четыре.
Макар помолчал.
— Можно и по мобильнику, только где взять…
— Возьми у Шурика, — посоветовал Георгий. — У него крутой. И бесплатный. За счет телевидения. Ничего, пусть бесовские средства массовой информации хоть таким образом снимут с себя часть…
— Здесь не берет, — сказала теща. — Надо, Макарик, в Неклюдово ехать. Кстати, и сахар кончается, и соль, и макароны нужны. Я тебе список напишу.
— Евгения Георгиевна, да погодите. Телефона еще нет, может, не даст. Да и на чем я поеду?..
— Даст, даст. — Евгения Георгиевна вдохновилась. — А поедешь на лодке с Нашивкиным. Он вчера предлагал. Только за бензин надо заплатить.
Она вздохнула.
Капитан третьего ранга Нашивкин руководил некогда военно-спортивной базой — здесь, неподалеку, в трех километрах от деревни. В тяжелые времена база развалилась, но Нашивкин долго еще оставался на должности и размышлял о будущем. В Москве светила ему перспектива сидеть бок о бок на девятом этаже с женой Валей, женщиной культурной и строгой, работавшей одно время в библиотеке министерства Морского флота.
На базе он был хозяином не только самому себе — лакомое место с шлюпочным флотом, флотилией яхт, буксиром, коттеджами и баней делало Сан Саныча Нашивкина человеком авторитетным и важным по всей реке. Не торопясь поставил Нашивкин избу в деревне, благо, в материалах и рабочей силе недостатка не было. И теперь, прочно переселившись, Нашивкин владел неплохой военной пенсией, коровой и телкой, курами-несушками и прочей мелочью. Лодочное имущество разошлось по начальству, но осталась у Нашивкина «казанка» с мотором «Прогресс» и два легких и вертких ялика. Жена Валя очень скоро дослужилась до клички Таможня — Сан Саныч редко оказывался в мужском обществе без присмотра.
— Фамилия меня подвела, — засмеялся Нашивкин, когда мотор наконец завелся. — Будь я Шевронов, или Галунов, или Лампасов — давно стал бы адмиралом при такой бабе.
Он достал из вещмешка стеклянную баночку с крышкой.
— Давай, Макар, ты первый.
— Не рано ли, Сан Саныч? — с сомнением спросил Макар.
— Самое время. Полчаса туда, полчаса обратно, да там час — мне еще надо к председателю заскочить совхоза, или как они теперь, ООО, — глядишь, к приезду выветрится. Таможня, конечно, унюхает, но все-таки не криминал. Главное — мороженое ей довезти. А правда ли, что Митяй собрался казино в деревне строить? Был я когда-то в казино, в молодости, когда в загранку ходил… Только какой навар с Машки да Васьки? — Он захохотал. — А моя Таможня стриптизершей будет.
— Не знаю, — уклончиво сказал Макар, — может, и казино. Или шапито. Посмотрим.
Набив рюкзак бакалеей, прихватил Макар еще огурцов с кабачками, самых крупных. Он догадывался, что попадет от тещи, но ничего не мог с собой поделать: Макар был убежден, что все крупное — самое лучшее.
Теперь оставалось главное — отдышаться, сесть в тенечке и позвонить. Если нет отца Александра в храме, значит он дома. А вот если где-нибудь на лекции или в епархии…
Три прерывистых звука означали, что связи нет. На экране высветились английские буковки. Как же так, а теща была уверена…
— Не берет? — Пацан свесился с велосипеда, гарцуя на одной ноге. — А ты возле столба попробуй. Лучше — вон возле того. Там вчера говорили.
— Спасибо, — пробормотал Макар, взвалил рюкзак, подхватил сумку и поплелся к столбу. Времени оставалось минут сорок — Нашивкин будет ждать под мостом.
Было три часа пополудни, жесткое солнце стояло почти в зените, травы на обочине кукожились и жухли, казалось, на глазах. Сельская улица тянулась на три версты, изредка ее пересекали вкось медленные прохожие, да утки панически перебегали дорогу перед редкими автомобилями.
У столба связи не было. Макар вернулся в прохладный полутемный магазин, купил бутылку холодного пива и сел на крашеные истертые ступеньки. Надо спокойно все обмозговать. «Если бы мне дано было родиться заново, я хотел бы быть деревенским хлопчиком». Нет, это не то. О чем же? Может, пойти на почту и заказать разговор? Но почта в дальнем конце села, добрести туда за оставшееся время невозможно, да и не работает наверняка…
В мерцающем контражуре возникла призрачная оранжевая фигура.
— Дай допить, — сказала фигура. — Я Леня, пастух, знаешь? — Он глянул на телефон в руке Макара. — Ты эту звонилку выкинь к херам. Не помогает. — Он залпом допил пиво. — Пойдем, я тебя соединю. А ты, мужик, откуда?
Узнав, откуда Макар, Леня заволновался:
— Слышь, мужик, а правда, что Митяй конюшню строит для рысаков?
— Может, и конюшню, — рассмеялся Макар.
Леня подвел его к столбу.
— Здесь я уже был, — огорчился Макар. — Не берет.
— У меня возьмет! — Леня наклонился и уперся руками в колени. — Залазь на горб!
— Хуже не будет, — вздохнул Макар, огляделся по сторонам и вскарабкался на Леню. Леня раскачивался, как Останкинская башня, но на ногах стоял прочно. Связи не было.
Заскрипел тормозами «ЗИЛ», водитель с равнодушным любопытством рассматривал акробатов. Макар покраснел и спрыгнул.
— Что, Леня, бабки куешь? — спросил водитель. — А ты — иди сюда.
Он вышел из машины.
— Становись на подножку и дуй на крышу кабины.
