шевелиться! А то, как раз архангелами и вознесётесь! Но только к престолу дьявола, прямо в ад. – Сжав бока кобылы пятками, заставил её приостановиться на дороге и кивнул гонцу на всадников: – Забери у них ружья.
Гонец вздохнул приоткрытым ртом, откровенно испытывая облегчение от такого поворота событий. Краска жизни стала проступать на его щеках, и он охотно подчинился неожиданному спасителю. Левый пистолет Удачи смотрел прямо в грудь старшему из всадников, который казался и самым опасным из них. Сдерживая злобу, тот вынужден был смириться с беспомощностью что-либо сделать, а, когда гонец требовательно рванул оружие к себе, выпустить из сухощавых жилистых пальцев курок и приклад. Черноусый отдал разряженное ружьё спокойнее и лишь выговорил с затаённой угрозой:
– Повезло тебе. Ой, как повезло.
Четверть часа спустя старший грабитель сидел на крупе лошади черноусого сообщника, крепко привязанный к его спине собственной верёвкой. Гонец проверил надёжность узлов на отведённых за спины руках и остался доволен своей работой. Удача дружелюбно хлопнул лошадь с двумя седоками по ляжке, и, отмахнувшись рыжим хвостом, она неторопливыми шажками потопала туда, откуда прискакала. Черноусый сидел в удобном седле, чего не мог бы сказать о своём положении его старший товарищ. Покачиваясь, чтобы не свалиться на землю, тот скривился от ожесточения.
– Не советую возвращаться этой дорогой, – процедил он сквозь зубы одному Удаче и зло сплюнул, едва не попал на сапог чужака, которому сделал это предупреждение.
Удача приподнял его же ружьё, нащупал пальцем курок, потом только невозмутимо отозвался:
– Обязательно учту такой искренний совет.
Неожиданный выстрел и удар пули в траву меж ногами напугал шагающую лошадь. Она рванулась вперёд, тяжело понеслась по правой колее, при скачке вскидывая грабителей, которые неуклюже дёргались на её спине, словно куклы на нитках в руках скомороха. Гонец подождал, пока она исчезла из виду, после чего, стараясь не привлечь внимания так своевременно подвернувшегося незнакомца, отступил к вороху листьев у корней большого клёна, наклонился и, будто из змеиной норы, выхватил замшевый мешочек с письмами и живо засунул под кафтан. Затем легко поднялся на отнятую у своих преследователей бурую лошадь, натянул поводья. Он с плохо скрываемым нетерпением ожидал, что Удача последует его примеру, однако тот не спешил.
– У меня срочное дело в Нижнем Новгороде, – наконец с седла объяснился гонец. И не заботясь об ответе, стегнул лошадь плетью; не оборачиваясь, выкрикнул: – Если встретимся, я твой должник!
Удача проводил его изучающим взором, преисполненный странных предчувствий, что они обязательно встретятся и радости эта встреча не вызовет ни у того, ни у другого. Тряхнув головой, отогнав эти предчувствия, он отвёл кобылу от трупа загнанного коня, который её тревожил. Оказавшись снова верхом, слегка пришпорил животное, прежней неторопливой рысью направил по отчётливым следам ускакавшего вперёд гонца.
К полудню стали чаще попадаться боковые просеки с колеями и придорожные деревни. После каждой деревни и просеки дорога становилась оживлённей из-за попутных телег, в основном запряжённых гужевыми рысаками. Он обгонял эти телеги, нагруженные плетёными корзинами и серыми холщовыми мешками, в которых крестьяне везли на городской рынок плоды и ягоды, иные дары осеннего леса, но, главным образом, крупы, зерно урожая полей и живность сельских подворий.
Наконец, далеко впереди золотом блеснули крошечные кресты, затем показались игрушечные купола высоких соборов и колоколен. Во вдыхаемом свежем воздухе улавливались особые запахи, которые донёс лёгкий тёплый ветерок, запахи большой реки и крупного ремесленного и торгового города. Лесные деревья расступались, ширились разделяющие их просветы. В просветах, под скрытым облаками небом распознавались зубцы крутой и протяжённой стены каменной крепости, её сторожевые башни с медными флажками на верхушках шатров обитых медью крыш. Потом стал видимым обрывистый берег, на котором и была возведена крепостная стена. Выехав из леса на пригорок, Удача увидал саму широкую Волгу, а на ней множество судов и судёнышек. На всём охватываемым взглядом противоположном берегу нижегородский Кремль обступали выстроенные из кирпича и брёвен или из одних брёвен дома и окружённые заборами подворья, образуя расходящиеся длинные улицы, концы которых терялись за полем зрения. Улицы соединялись переулками, разветвлялись закоулками, а всё вместе, и видимые, и только угадываемые по внешним признакам и здравым соображением, они напоминали огромную паучью сеть, попав в которую, уже нельзя было выбраться ни простому горожанину, ни купцу, ни стражнику и чиновнику. От длинной пристани и от городских складов доносился людской низкий гомон. Там, как муравьи, копошились грузчики и подрядчики, лодочники, рыбаки и крестьяне. Глаз оживляла бойкая теснота спущенных или поднятых на мачтах парусов. Серые и небольшие холщевые лоскутки на лодках и челнах соседствовали с полотнищами на купеческих кораблях, некоторые из которых были сшитыми из дорогой парчи. Всё у того берега разгружалось, загружалось, жило беспокойным товарным обменом.
Наезженная колёсами и прибитая бессчётными скачущими и переступающими копытами дорога с пригорка спускалась пологим уклоном к низкому обрыву правобережья, заканчивалась грубым настилом и ограждающими его, выступающими из воды пеньками забитых в дно свай. Паромное судно с двумя повозками только-только отплыло от настила к нижнему краю городского причала, и его возвращения ожидали ещё несколько заполненных мешками крестьянских телег. Слева к широкому настилу приткнулся большой четырёхвёсельный чёлн с оголённым стволом мачты без парусной перекладины. Удача спешился возле него и, без возражений согласился с более высокой, чем на судне, ценой услуги за переправу, тут же расплатился с мордатым хозяином, завёл кобылу на палубу. Завязав поводья на мачте, он погладил, успокоил её, тогда как хозяин махнул сильной рукой с толстыми пальцами, и похожие на него крепыши сыновья и дюжий, с сизым носом работник дружно приналегли на дубовые вёсла. Чёлн скоро нагнал паромное судно с повозками и привязанными к поперечному брусу лошадьми, возле которых теснились тепло одетые мужики, и оставил его сзади, направляясь к оконечности пристани, откуда начинался подъём дороги к городским улицам и рынку.
Стоя близ мачты, Удача внимательно осматривал суда и крепость и одобрительно заметил вслух:
– Живой город.
– Так Нижний же Новгород, – охотно отозвался хозяин челна, будто упомянул центр вселенной.
Широко расставив ноги в чёрных сапогах, он упирал кулаки в бока и с видом разорившегося, но уверенного, что сможет поправить дела, купчины завистливо пожирал глазами подробности происходящего на пригородном берегу. Слышался частый перестук молотков о наковальню в прибрежной кузнице. Усиливались запахи смолы и рыбы, обработанных шкур, вывешенных в торговых складах с распахнутыми входами. Разнообразная сушёная и вяленая рыба, лесные орехи, сухие грибы в корзинах, зерно в мешках, смола чёрными кусками с тусклым отблеском зеркально гладких отколов, всякая домашняя птица, копчёная и солёная дичь, меха с пушистыми хвостами в подвесах, горшки для разных нужд, кузнечные изготовки, мотки светлой и просмоленной верёвки, льняные и шерстяные ткани отрезами и многие другие товары доставлялись от складов к стругам и кораблям жилистыми загорелыми грузчиками под присмотром мордатых приказчиков и городских дьяков, исчезали во чревах под палубами.
Своими заметными издали красно-жёлтыми кафтанами выделялись городовые стрельцы, скучно наблюдающие за общим порядком. Казалось, среди многолюдной суеты они одни никуда не спешили, похожие на сытых котов возле мышиной толкотни. Внезапные свист, шумные возгласы и выкрики угроз насторожили их, разбудили их неприязненную к беспорядкам бдительность. По песчаному берегу, пропадая и появляясь за кучами грузов и хлама, быстро убегал неприметно одетый парень лет семнадцати. За ним гончими собаками гнались трое странных мужчин: один выглядел приказчиком, другой нищим, третий калекой, который позабыл про костыль и опережал приятелей.
– Держи! – громко и требовательно кричали они на бегу. – Награда будет!
Но парень ловко обегал препятствия – приказчиков, молодых грузчиков, которые бросались наперехват. Один из них неожиданно прыгнул на песок и ухватил беглеца за щиколотку, опрокинул на колени. Для помощи ему подбежали двое городовых стрельцов. Но парень швырнул горсть песка в глаза хваткому грузчику, вырвал ногу и метнулся от стрельцов в реку. Нырнув под плоскодонку, вынырнул у струга и, шумно разбрызгивая воду, поплыл прочь от берега. Стрельцы один за другим пальнули из ружей, однако без намерения попасть в него, а лишь привлекая внимание лодочников. Несколько лодок и мелких челнов
