Ехать пришлось недалеко. Набоков в светлом спортивном свитере и таких же шортах поливал из шланга ухоженный цветник. У ног его крутились два ирландских сеттера, на мгновение затихли, когда машина капитана подъехала, затормозила напротив калитки. Видно было, как Набоков, не выпуская шланга, другой рукой вынул из кармана устройство дистанционного управления, одним пальцем набрал код. Электромагнитный замок калитки зажужжал и мягко щёлкнул, она открылась, впустила капитана к подстриженным кустам. Вода веером вырывалась из шланга, искрилась в свете фонарей, шуршала на траве, на кустах цветников. Насыщенный запахами цветов и растений воздух успокаивал, приятно освежал голову.
– Это как вечерняя зарядка. Или разрядка, – громко сказал Набоков идущему к нему начальнику полиции. – Я только что вернулся.
Начальник полиции понаблюдал за поливкой, как бы между прочим, поинтересовался.
– Что за человек, Борис Денисов?
Набоков с насмешливой ухмылкой глянул ему в лицо.
– Я почему-то решил, расспрос начнётся именно с него. Но любопытство вряд ли удовлетворю. Познакомились вчера. На дороге. Он лихач, не боится риска в неизвестных условиях. Но это не для полиции. К сведению о характере. Пожалуй, всё.
– И что? Его никто не знал на этой… вашей вечеринке? – чуть удивился капитан.
Набоков постепенно нахмурился, ответил не сразу, без подробностей.
– Если речь о ней? Познакомил их я.
Капитан поразмышлял, хмыкнул, качнул головой.
– Ловок, ловок…
Непонятно было, одобрительно он это подметил или осуждал.
– Он там? – отключая воду, не смог скрыть дрожь в голосе Набоков.
– Где?
Лицо капитана было сама наивность.
– Откуда вы прибыли, задать идиотский вопрос, – выказал раздражение Набоков.
– Но-но, полегче! Я не в вашей корпорации…
– Но на наши налоги.
– Я это всегда помню.
– В таком случае, займитесь делом, – распорядился Набоков, направляясь к дорожке на улицу, вынуждая начальника полиции следовать за собою. – Пропал наш программист. Он отвечает за охрану объекта «А». Это слишком серьёзно.
Калитка плавно распахнулась, и Набоков придержал её рукой, другой – с дистанционным управлением – указал капитану на выход. То вышел к улице, но у машины обернулся.
– Кстати, о характере. Вы тоже лихач. Но это уже – для полиции.
– Хо-хо! – натянуто хохотнул Набоков. – Ах, моська, ах сильна!
Он отвернулся, направился к особняку, и калитка закрылась за его спиной.
Капитан рывком открыл дверцу. Взял себя в руки, опёрся о крышу машины, с взором в асфальт повёл головой из стороны в сторону, загоняя раздражение глубоко в себя. Затем сплюнул часть этого раздражения и раздавил плевок каблуком.
Овал солнца показался над самым низким из восточных склонов и окрасил долину в оранжевые цвета и длинные тени. К нему была обращена лоджия особняка президента корпорации «ЗВЕЗДА», на которой по-хозяйски облокотился об ограждение весьма уверенный в себе мужчина. Очень дорогой костюм безупречно облегал ладную фигуру, и даже седина, которая тронула тёмные вьющиеся волосы, коротко и аккуратно подстриженные, только красила правильные черты лица. Он был задумчив, во всяком случае, казался таковым. Дымящая сигарета выскользнула из пальцев, и он очнулся. Глянул вниз, куда она падала, затем на патрульную полицейскую машину, которая виднелась за каменным забором. Машина застыла на самом краю приусадебного владения. Она могла оказаться там случайно или по какому-то служебному совпадению, но в любом случае не вызывала в нём положительных настроения и мыслей. Он выпрямился, вернулся через раздвижные стеклянные двери в полумрак верхней гостиной. Не замечая большого телевизора, кресел и дивана, не обращая внимания на картины известных художников на стенах, он пересёк гостиную и в коридоре остановился у торцовой, плотно прикрытой изнутри двустворчатой двери. За дверью была спальня его жены, и послышался её голос.
– Я тебе не кажусь загулявшей кошкой?
Рита задавала вопрос на просторной тахте, – на коленях вытягивалась вверх, под распахнутым коротким халатиком пыталась раскрытыми ладонями обхватить свою талию. Она без стеснения показывала возлежащему на подушках любовнику все достоинства своего тела. Трудно сказать, какое это производило на него впечатление, он в это время на животе поверх одеяла придерживал серебряный поднос и невозмутимо продолжал поглощать лёгкий завтрак.
– Ну, смотри ж! Я за ночь похудела! – Рита вздохнула. – Какая глупость, сидеть на диете, когда всё достигается так просто… И весело…
Она чуть вздрогнула, когда в дверь вежливо и предупредительно постучали. Посерьёзнела и запахнула халатик. Дверь приоткрылась, и заглянул хозяин дома. Он с холодным любопытством, изучающее посмотрел на Бориса, потом на жену.
– Дорогая, я поехал. – Он был корректен и даже вежлив. – Тебе что-нибудь нужно?
В отличие от Бориса, её не смутило его появление, – у неё просто испортилось настроение. Плечи опустились, и, не меняя позы, она в отрицании тряхнула головой и густыми волосами.
– Ты сегодня прекрасно выглядишь. Нет, чудесно!
Высказав похвалу, президент со сдержанной вежливостью оставил их, закрыл дверь снаружи.
У Бориса завтрак застрял в горле. Он вытер салфеткой рот, пальцы, смятую салфетку бросил на поднос, убрал поднос с себя на пол. Рита забеспокоилась смене и его настроения, потянулась к любовнику.
– Ему всё равно, – проговорила она.
– Я ещё не встречал мужика, кому такое – всё равно.
Он хотел откинуть одеяло, встать с постели, но Рита перехватила поднимающую одеяло руку.
– Да он не мужчина… – вырвалось у неё, и она вдруг испуганно глянула в сторону двери.
Борис поймал этот взгляд, посмотрел туда же. Спросил отчего-то тихо.
– Импотент?
– Н-не только. – Рита как будто раскаивалась в сказанном в порыве безотчётного чувства, ответила неохотно. Попыталась объяснить, не находила слов и нервно взмахнула руками. – Не могу объяснить, – жалобно произнесла она, и большие глаза затуманились слезами. – Это… женский инстинкт. – Отвернулась к окнам; прикусив губу, больше минуты молчала. – Может, он и не человек вовсе, – чуть слышно прошептала она.
Борис потянулся к подносу, взял рогалик, макнул в сливки. Внезапно полюбопытствовал.
– А как твой инстинкт насчёт Набокова?
– Рита пальцами стёрла под глазами слёзы, повернулась.
– Ревнуешь?! – Она оживлялась, повеселела. – Он любит меня. Давно… Бедняжка! – Её глубокий вздох показался Борису лицемерным. – Я его сейчас так понимаю…
И неожиданно прыгнула Борису на грудь, больно куснула за плечо. Он отпрянул. На левом плече стали проступать следы зубов.
