рассчитывать. Да она, наверное, и не смогла бы полностью расслабиться, вспоминая слова Энн.
— Мне действительно пора ехать, любовь моя, — он отстранился от нее и пошел к машине.
Сисси догнала его.
— Брай... тебе действительно понравился сегодняшний вечер? — что-то подталкивало ее изнутри задать этот вопрос.
Он удивился:
— Конечно! Мне всегда хорошо с тобой.
— Ты ждешь декабрь? — она имела в виду предстоящую свадьбу.
— Ты же сама знаешь, что жду! Я люблю тебя, милая. И беспокоюсь о тебе. Тебе не о чем тревожиться!
Это были именно те слова, которые ей так хотелось от него сейчас услышать. Черт побери Энн с ее подозрениями! Не нужны ей эти разъедающие душу вопросы! «А как быть с твоими собственными сомнениями?» — спрашивал ее внутренний голос.
Сисси еще раз поцеловала Брайана и поспешила к дому.
Она отперла дверь. Оглушительные звуки рок-музыки грохотали из комнаты сына.
Из кухни шел резкий запах пережаренного попкорна. Прямо посреди коридора на полу валялся школьный пиджак Арона. Личные проблемы Сисси сразу отошли на второй план, уступив место заботам матери-одиночки.
— Арон! — громко позвала она сына, стараясь перекричать рев аппаратуры. — Ар! Тебе не кажется, что пиджаку не место на полу?
Она прошла мимо, подавив в себе желание самой поднять его. В кухне везде валялись остатки кукурузных палочек. Сын и здесь похозяйничал.
— Арон! — снова позвала Сисси.
По привычке она стала убирать в кухне и мысленно опять вернулась к разговору с Энн. Они всегда обсуждали самые интимные моменты в их отношениях с мужчинами, могли поплакаться в жилетку друг другу или вместе посмеяться.
Без сомнения, эта доверительность в отношениях подруг уйдет после свадьбы Сисси. Энн должна понять, что есть темы, закрытые для обсуждения. Но сейчас...
Сисси набрала номер подруги и услышала запись на автоответчике:
«Привет! Это Энн, я сейчас не могу подойти к телефону, но ваш звонок для меня очень важен. После звукового сигнала оставьте ваше сообщение...»
Сисси нажала на рычаг, не дожидаясь сигнала. Энн, должно быть, заехала к Лэрри на поздний коктейль. Или она включила автоответчик, чтобы спокойно заниматься любовью со своим Лэрри? Сисси была уверена, что подруга именно так и сделала. Утром они созвонятся и еще похихикают по этому поводу.
Она помассировала виски, почувствовав резкий приступ головной боли. Какое-то жуткое предчувствие засело и росло в ее груди. Что-то должно случиться, что-то ужасное...
«Прекрати немедленно себя накручивать!» — скомандовала себе Сисси. Это просто размолвка с Энн окрасила в мрачные тона все, о чем она думала. Был бы сейчас рядом Брайан, она бы чувствовала себя иначе, более защищенной.
Почему бы Энн действительно не ревновать ее к Брайану? И если ее собственные сомнения — всего лишь предсвадебные переживания, нужно с ними покончить.
Она решила пойти в комнату сына и еще раз попробовать с ним поговорить.
«Боже, убереги Арона от беды! Я не могу это больше переносить. Я готова мириться со всем, только не с этим», — ее мысли были похожи на молитву.
Было уже полвторого, когда Энн Тревеньян поставила машину на стоянке возле своего дома. Вслед за ней медленно въехала на улицу машина с потушенными фарами и повернула за угол на первом же повороте.
Энн решила, что это кто-то из соседей так же поздно вернулся домой. Она не стала ставить машину в гараж, так как рано утром собиралась заехать к своей матери, о чем уже договорилась с шефом.
Энн думала о предстоящем визите. Ее мать, все еще привлекательная женщина, в свои шестьдесят два договорилась с дочерью устроить совместный шопинг[2] в Трамп-Тауэр на Манхэттэне и посмотреть две нашумевшие пьесы на Бродвее, как бы Лэрри не насмехался над ней.
Она вспомнила об этом, и на лице ее появилась недовольная гримаса. Лэрри был одного с ней возраста, но иногда рассуждал как старик. И еще, по мнению Энн, он был страшный зануда.
Она захлопнула дверцу машины, проверила вторую дверцу и пошла в дом. Ее обитель была с любовью обставлена. Энн тщательно обдумывала все детали декора комнат, тратила многие часы в поисках картин и репродукций, которые подходили бы к ее интерьеру. Ее самым любимым художником был Нелл Ревел Смит.
Энн по привычке сразу включила автоответчик. Кто-то звонил два раза, ничего не говорил и вешал трубку.
«Дерьмо! Почему некоторые люди боятся, что их голос останется на пленке? Сказали бы просто: «Привет, это я...» — вместо того, чтобы тяжело дышать в трубку!»»
Она включила перемотку пленки и осмотрела себя в зеркале. От танцев она так взмокла, что поплыла вся комната. К тому же, огорчилась Энн, осталось от чего-то пятно на блузке.
«Черт, сплошные мелкие пакости!»
Самым огорчительным событием сегодня была ссора с Сисси. А это была настоящая ссора. Черт возьми! Неужели она не понимает, что делает? Энн даже боялась думать, что может случиться. Это, скорее всего, будет очень неудачное замужество и потом опять тяжелый развод. Те, кто долго жил в одиночестве, нередко влипают в повторный брак, который длится два, три месяца, в лучшем случае — полтора года.
Многие совершают ошибки, необдуманно стараясь заполнить пустоту рядом с собой.
Энн печально покачала головой и стала раздеваться. Она повесила короткую черную юбку на спинку стула, сняла блузку и, оставшись только в трусиках и лифчике, прошла мимо кухни в небольшое помещение, где стиралось белье. Женщина, приходящая на неделе убираться в доме, заболела два месяца назад, и Энн никак не могла найти ей замену. В результате скопилась куча невыстиранных тряпок, а дом требовал генеральной уборки. И вообще нужно было переделать кучу дел.
Энн замочила испачканную блузку и включила стиральную машину, забитую бельем.
Ее не покидала тревога за Сисси. Брайан Уайт действительно был очень странным человеком, думала она. У него такой ледяной взгляд. Неужели Сисси не понимает, что такое выражение глаз бывает у хладнокровных убийц? Она ослеплена любовью, вот в чем все дело. Без ума от него!
Он не придал значение заболеванию Сисси и внес романтическую струю в жизнь подруги. И Сисси кинулась к нему как сексуально озабоченная кошка...
Барабан стиральной машины медленно вращал белье. Энн включила автоматический режим и пошла на кухню, чтобы выпить охлажденный йогурт и съесть бутерброд.
Она открыла холодильник — и неожиданно почувствовала у себя за спиной чье-то присутствие. Это был даже не звук, нет, а ощущение чьего-то дыхания. Энн резко обернулась.
Рядом с кухонным столом стоял мужчина в нейлоновой маске на голове. Невозможно было разглядеть смазанные черты его лица. Высокий, хорошо сложенный, одет в темный запачканный плащ или что-то вроде того.
— Энн! — прохрипел неизвестный. — Энн, подойди ко мне!
Она в испуге отступила назад, крик застрял в горле.
«Он знает мое имя?.. Меня?..»
Если он влез в дом до ее прихода, то мог найти имя в каких-нибудь ее бумагах на счетах в коридоре. Но как он сюда забрался? Как давно он ее поджидает?
И тут она с ужасом осознала,
