мне муж, который занялся моей генеалогией. Один из предков крестился в начале XVIII века. Так что религиозная нетерпимость для меня невозможна. Да и для всех почти, ибо мы где-то в прошлом и мусульмане, и католики, и протестанты. Некоторые люди думают, что генеалогия подтвердит их русские корни, чуть ли не социальные и биологические привилегии. Генеалогия разрушает этот миф. Чем дальше я уходила в свое прошлое, тем более пестрая картина возникала. На уровне прапрапра все мои предки разъединились по разным местностям, сословиям, вероисповеданиям. Прапрапрадед был губернатором Казани, его вторая жена была из крепостных. Моя бабушка — болгарка, из рода Каравеловых, ее дядя был премьер-министром Болгарии, их предки были разбойники, настоящие разбойники с большой дороги, и грабили, и бились с турками. Нельзя из родословной выбирать только престижное или модное. В меня входит все, синтезируется.
Рассказ Сахаровой я привожу потому, что она занималась своей родословной. Подобные открытия, несомненно, ожидают каждого. Доклады на конференции доказывали, что у всех людей корни неожиданны, удивительны и по горизонтали и по вертикали.
Генеалогия причудливо смыкалась с генетикой. Известна, например, легенда про полководца Сципиона Африканского, победителя Ганнибала, что он был шестипалый. Его потомки, итальянские дворяне Де Кампо Сципионе, до сих пор, уже пять поколений, имеют шестипалость как наследственный признак.
В одной старинной летописи говорится о некоем слепом витязе из рода Рюриковичей, который храбро воевал и во время боя потерял «золотую луду». Какой-то предмет на голове, никто не может объяснить, что это такое. От этого витязя пошли Воронцовы-Вельяминовы. В роду их до сих пор есть наследственная болезнь «поникость». Это когда не держатся веки, чтобы видеть, надо их придерживать. Предполагают, что «луда» было приспособление, которым витязь придерживал веки.
Отечественная генеалогия. Науку эту, в сущности, репрессировали. Специалистов увольняли, сажали, память о них истребили. Чернопятов умер от голода, Артемьев эмигрировал, Григорьев, который составил родословные костромских семей, провел двадцать лет в лагерях. Сейчас непросто восстанавливать генеалогию как концепцию. Она пока развивается как бы на эмпирическом уровне.
Семейные легенды, изустные предания — каким-то чудом люди сумели пронести сквозь лагерь, ссылки, страхи. Можно лишь поклоняться энтузиазму ревнителей этой науки, еще никак не престижной, не приносящей ни выгод, ни доходов, ни званий. В Казани, Саратове, Великих Луках, Тернополе, Каменец- Уральске подвижники генеалогии извлекают из небытия родственные связи, образы и облики ушедших, восстанавливают порванную связь времен.
Некоторые из докладчиков представляли здесь свои роды — Тенишевых, Сумароковых, Лобач- Жученко, Благово, Шаховских. Как на старинных портретах, проступали в этой обстановке спокойствие и благородство. Может, действовало мое воображение, но было ощущение алмазного фонда России, заблестевшего огнями.
Генеалогия оживает, возрождается, обретает все больше старателей. Создан Российский институт генеалогических исследований. Ему надо помочь. Генеалогия обладает способностью затронуть каждого человека, кем бы он ни был, пробиться к нему сквозь безверие и цинизм, это счастливая наука. Казалось бы погибшая, она вдруг вынырнула из пены морской, возродилась, полная любви и братства, желая связать всех людей родственностью.
В защиту Сталина
Мы изжили культ Сталина посредством Ленина. Сталину противопоставляли Ленина, ленинские нормы законности, ленинский гуманизм, ленинскую честность. Считалось, что если бы Ленин не умер так рано, история советской власти пошла бы иначе, без репрессий, без насилия и тиранства, продлился бы нэп и началось бы постепенно наше блаженное социалистическое процветание. Мирно уживаются частные лавочки, крестьяне всех категорий. Рабочие контролируют заводы, спецы работают с ними в тесном союзе, а дедушка Ленин со счастливой улыбкой благословляет: «Правильной дорогой идете, товарищи».
Все испортил Сталин, захватил власть и начал искажать и нарушать заветы вождя.
В 1989 году книга о Сталине «Триумф и трагедия», написанная Волкогоновым, имела читательский успех. В заключение на последней странице автор написал: «Сегодня на Сталина и сталинизм мы смотрим с высоты иного понимания истории (?). Думаю, спустя десятилетия, с большей временной дистанции эти мрачные страницы летописи советского народа, полные подвижничества, трагизма, обманутых надежд, будут видеться глубже, основательнее, вернее».
Волкогонов полагал, что потребуются десятилетия, но прошло всего лишь пять лет, и книга о Сталине во многом устарела. Ленин же, на которого опирался автор, для него самого перестал быть опорой. Автор сам полностью пересмотрел свой взгляд на него. Подземный крот истории роет нынче куда быстрее, чем мы полагали. Оценки прошлых деятелей меняются почти так же быстро, как репутации современных руководителей.
В книге о Ленине с честностью, не частой у наших историков, Волкогонов признается в своем заблуждении и судит себя первый, раньше своих критиков. Вообще эта книга вся написана с опережением. Оно оказалось невелико, еще через три-четыре года она тоже одряхлеет.
Перед историками открылись архивы, они рванулись туда в погоне за новостями и захлебывались от ошеломляющих открытий, которые не успевали осмыслить. Они торопились публиковать свои находки. И слава богу, что торопились, когда подумаешь, сколько лет в горбачевское время было потеряно в робком хождении вокруг да около ленинских архивов, партийных архивов, сколько людей так и не дождались правды о своем времени. Никак современникам не удается узнать, что же на самом деле происходило в их жизни: «Я люблю тебя, жизнь, но не знаю, что это такое», — если переиначить знаменитые строки Ваншенкина. В книге о Ленине Волкогонов воспользовался возможностью и привел (впервые!) выдержки из протоколов заседаний Политбюро ЦК КПСС времен Брежнева, Горбачева как примеры продолжения ленинских традиций.
Я принялся за чтение книги «Ленин», знал, что о ней появились отрицательные рецензии, написанные с неприкрытой злостью, ясно было, эта книга раздражает — партократов, начетчиков, возмущенных развенчанием последнего оплота.
В истории человечества Ленин стал международным воплощением народного вождя, создателем всемирного учения, более универсального, чем учение Христа. Карьера ленинского мифа удивительна, еще удивительнее, как обожествление скрыло ото всех подлинную личность Ленина. Пропаганда, партия, идеология создали из крови, жестокости, насилия, бессердечия власти нечто возвышенно чистое, идеал революционера. Из бесовщины сотворен был святой. Есть в этом что-то иррациональное, необъяснимое. Если бы это был единичный, исключительный случай. Феномен Ленина был повторен в Сталине, и масштаб был более грандиозен. Масштаб зла и масштаб мифа, который не считался с этим злом. Как это превращение происходит, как происходит ослепление, какова природа культа личности?
Нынче Сталина изображают как монстра, исчадие порока. Роберт Конквест в своей книге «Сталин. Тот, кто нес гибель народам» пишет: «Сталин был воплощением чрезвычайно мощного начала, противоречившего человечности и реальности, подобного лишь отдаленно напоминающим человека существам, троллям или демонам, пришедшим из сферы, где действуют иные физические или моральные законы, и пытающимся навязать Земле свои порядки».
Книга Конквеста — один из лучших портретов Сталина, исследование глубокое, серьезное. Писатель до этого создал классические работы: «Большой террор», «Скорбная жатва: коллективизация в Советском Союзе и террор — голод». Книга о Сталине издана в 1991 году, насыщена новыми материалами и знаменует современный этап знания и понимания этой «чудовищной и дьявольской личности», как пишется в одной из рецензий на эту книгу.
Конквест развивал общезападное удивление феноменом Сталина — исключительное, демоническое злодейство, перед которым историки замирают, втайне восхищенные загадкой этой исторической личности.
