Поход Суворова в 1799 г.

немедленно после победы при Нови, то сначала затруднилось, а потом и вовсе сделалось невозможным.

По приказанию французской директории армия Массены из Швейцарии с севера и Шампионэ из Франции с запада сделали энергичные наступления через Альпийские горы для демонстраций против Суворова, а гофкригсрат отделил от его армии (даже без его ведома) некоторые довольно сильные отряды. Тогда Суворов окончательно отказался от наступления в Ривьеру, тем более, что рескрипты императора Франца ясно воспрещали движение к р. Вар, и обратил внимание на защиту Италии со стороны Альп.

С этою целью фельдмаршал, выдвинув на более важные направления авангарды, с главными силами стал лагерем при Асти, в центральной позиции.

Вскоре опасения со стороны Швейцарии рассеялись, так как французы прекратили наступление. Суворов притянул большую часть войск Края и намеревался обратиться с главными силами против Шампионэ, если бы тот отважился появиться на равнинах Пьемонта.

Уведомление из Вены переменило виды фельдмаршала: его ожидало новое назначение – русские войска должны были оставить северную Италию, чтобы идти в Швейцарию на соединение с корпусом Римского-Корсакова, прибывшим туда из России.

Немедленно Суворов сделал все необходимые распоряжения к предстоявшему походу, но временно остался у Асти в ожидании сдачи Тортонской цитадели.

Дело в том, что комендант цитадели, полковник Гаст, увидя приготовления Суворова к штурму, заключил, во избежание кровопролития, конвенцию такого рода, что если 31 августа его не выручат французские армии, то он сдаст цитадель, а до тех пор стороны будут в перемирии.

Новая попытка Моро к освобождению Тортоны потерпела неудачу. 31 августа Тортона сдалась, и Суворов выступил в швейцарский поход.

Швейцарский поход Суворова в 1799 году

I. Выступление из Италии

В то время, когда Суворов завоевал Италию для Австрийской империи, политика европейских кабинетов вырабатывала новый план войны и создавала новую группировку союзных вооруженных сил.

Англия задумала послать морем соединенный англо-русский корпус в Батавскую республику (Нидерланды), находившуюся, в сущности, под властью Франции, с главною целью захватить голландский флот: ревнуя о морском могуществе, Англия хотела присоединить этот флот к своим морским силам, а еще лучше истребить, чтобы не пришлось впоследствии возвращать его при заключении мира. Однако, зная бескорыстие императора Павла и открыто провозглашенную им цель войны: уничтожение республиканского правительства Франции и восстановление низвергнутых ею тронов в роседних государствах, — Англия выставила целью уничтожение правительства Батавской республики и восстановление штатгальтерства в доме Оранском. Император Павел согласился послать для этой цели 18 т. русских войск; лондонский же кабинет обязался, присоединив от 8 до 13 т. английских войск, взять на себя перевозку десанта и все издержки экспедиции.

Переговоры об экспедиции и приготовления к ней велись в тайне от Австрии, но все-таки в Вене узнали о намерениях Англии и России; первый австрийский министр Тугут пожелал извлечь свои выгоды и, выставляя на вид, что прежде Нидерланды принадлежали австрийскому дому, писал: «Император Римский не может оставить без защиты преданный ему народ в Нидерландах. Его Величество вступил снова во все права свои на эту страну, с тех пор как сами французы нарушили мир, а потому император никак не дозволит, чтобы Нидерландами распоряжались без его согласия и воли».

Чтобы стеречь свою добычу и не пропустить минуты ее раздела, Австрия решила передвинуть армию эрцгерцога Карла из Швейцарии к Нижнему Рейну в Германию, якобы для содействия остальным союзникам. В Швейцарии же должны были соединиться под общим начальством Суворова русские корпуса: Римского-Корсакова (27 т.), прибывший из России, и собственный Суворова (18 т.) из Италии; по соединении русские войска должны были через Франш-Контэ вторгнуться в самую Францию. Об удалении русских из Италии Австрия хлопотала весьма усиленно: она вовсе не думала вместе с императором Павлом о восстановлении попранных прав и упрочении тронов, а единственно желала завладеть Италией, завоеванной чужими руками; поэтому присутствие здесь русских войск и русского генерала, имевшего главное начальство над союзными армиями в Италии и действовавшего совершенно в духе и согласно с волей своего Государя, служило самым важным препятствием к осуществлению желаний венского Двора. Ясно, что Тугуту казалось выгодным как можно скорее увидеть в Италии одних только австрийцев и распоряжаться самовластно.

К выполнению нового плана союзные дворы полагали приступить «только по совершенном утверждении союзных армий в Италии и Швейцарии». Италия, действительно, была почти окончательно завоевана, но в Швейцарии, напротив, французы, под начальством великого мастера горной войны Массены, имели успех и занимали позиции по обширной дуге от Базеля по Рейну, нижнему Аару, Лима-ту, Цюрихскому озеру, р. Линте, горе С.-Готард, далее кантону Ва-лис и горе Большой С.-Бернард. К половине сентября (ст. ст.) Мас-сена мог усилить свою армию до 80 т. и перейти в наступление.

При таких обстоятельствах было бы безумием вывести из Швейцарии всю армию эрцгерцога Карла и оставить одних русских на явную гибель. А между тем эрцгерцог Карл получил предписание немедленно по прибытии корпуса Римского-Корсакова вывести из Швейцарии все австрийские войска, до последнего солдата. По поводу такого распоряжения Тугута Суворов писал: «Сия сова не с ума ли сошла или никогда его не имела!» Следует заметить, что предписание было отдано вопреки соглашению, по которому русские должны были сменять австрийцев постепенно и в равных силах. Нелепость распоряжений, шедших из Вены, была до такой степени ясна, что эрцгерцог Карл, уходя из Швейцарии, взял на себя оставить там на некоторое время 22 т. чел. под начальством Готце, но, конечно, не потому, что у него совесть зазрила, как пишут некоторые историки, а чтобы прикрыть Граубинден и Тироль, которым угрожала явная опасность: отсюда французы могли вторгнуться в наследственные австрийские земли.

Корпусов Римского-Корсакова и Готце было далеко не достаточно для занятия длинной стратегической позиции в 200 верст; они подвергались крайней опасности от более сильного и более сосредоточенно расположенного противника; до поры до времени их спасала единственно неготовность Массены к наступлению, к которому Директория побуждала его весьма настойчиво. Следовательно, Суворову необходимо было спешить как можно скорее прибытием в Швейцарию, дабы сколько-нибудь восстановить равновесие. И он спешил.

Уже 28 августа он двинулся в поход, но попытка Моро освободить кр. Тортону от австрийской блокады вынудила русского фельдмаршала быстро возвратиться на помощь союзникам. Разумеется, он мог не возвращаться и предоставить австрийцев их собственной участи, подобно тому, как поступил эрцгерцог Карл с Римс-ким-Корсаковым, но это было бы не согласно с характером русского полководца. Только 31 августа, после сдачи Тортоны, Суворов мог начать свой беспримерный в истории поход и быстротою марша рассчитывал вознаградить потерянное время. Действительно, в 5 дней русские прошли более 150 верст и 4 сентября достигли д. Таверно. «Огромные Альпы, — пишет Грязев, — показали нам издали величественное чело свое; их вершины, покрытые снегом и теряющиеся в облаках, удивили взор наш; цепь их казалась бесконечною. С каким нетерпением желал я видеть вблизи сих гигантов природы, наводящих ужас своею необозримою высотою»… До С.-Готарда оставалось 3 перехода, так что при некотором напряжении Суворов мог атаковать С.-Готард 8 сентября, как предполагал раньше, но вдруг последовала внезапная остановка. Дело в том, что путь через С.-Готард в то время был недоступен для повозок, а потому Суворов не мог взять с собою ни колесного обоза, ни полевой артиллерии. Все тяжести он отправил кружным путем через