Ноэль с трудом подавила желание излить ему душу. Ей было больно думать, что для Хэнка она не более чем очередная пациентка, плачущая ему в жилетку. С принужденной улыбкой она пообещала:
– Постараюсь.
После того как щиколотка была туго перевязана, она соскользнула со стола, стараясь не ступать на пострадавшую ногу. Она уже похромала к двери, когда Хэнк сунулся в шкаф и вытащил оттуда крепкую деревянную трость, которую и вручил ей, задорно подмигнув.
– Эта штука вам пригодится. Патентованное средство для укрощения бывших мужей!
К тому времени как они подъехали к дому, пульсирующая боль в ступне Ноэль постепенно утихла. Она так и не поняла, что было причиной – перевязка или сочувствие Хэнка. Мысленно Ноэль вновь и вновь повторяла их разговор. Что это – попытка врача быть любезным и отвлечь ее от боли или неподдельный интерес к ней? Ноэль не помешал бы новый друг. Особенно теперь. Но если он захочет большего, придется сказать ему, что ни за что на свете она…
Ноэль повернула на Ларкспер-лейн, и все мысли о Хэнке Рейнолдсе улетучились из ее головы при виде темно-синего «лексуса» матери на дорожке возле дома.
Мэри, одетая в облегающие джинсы и простую белую блузку, вытаскивала из багажника машины большую картонную коробку. Услышав шум подъехавшей машины, Мэри выпрямилась и обернулась.
Ноэль бросилась к ней и поморщилась, неосторожно наступив на перевязанную ногу.
– Мама, что ты здесь делаешь? Что все это значит? – Она указала на гору сумок и коробок на газоне.
Должно быть, вопрос прозвучал слишком резко, потому что мать слегка нахмурилась.
– А ты как думаешь? Я переезжаю к вам. – Но ее беспечный тон не обманул бы даже ребенка. – Конечно, не навсегда. Только на время.
Ноэль была слишком ошеломлена, чтобы ответить. Неужели ради нее мать готова пожертвовать карьерой? Забыть о разногласиях с бабушкой? Это было невероятно. Поразительно. Слишком хорошо, чтобы выглядеть правдоподобно.
Ликование Ноэль сменилось шквалом знакомых сомнений. Наверняка Мэри движима лучшими побуждениями, но надолго ли? До первого кризиса в офисе? До первого капризного клиента? Наступила неловкая пауза. Когда же Ноэль наконец заговорила, ее слова прозвучали неискренне и фальшиво:
– Вот это да! Замечательно!
Мэри ответила столь же фальшивой улыбкой.
– Я уже установила компьютер в комнате для гостей. Там я и буду работать, а в город ездить, когда понадобится.
Ноэль кивнула в сторону коробок.
– Я помогла бы тебе перенести вещи в дом, но я растянула ногу.
Мэри торопливо взглянула на ступню дочери и сразу встревожилась.
– Дорогая, как это случилось? Кости целы?
– Конечно, – коротко отозвалась Ноэль.
Она оглянулась на бабушку. Если Дорис и знала об этом громе среди ясного неба, то не подавала виду. Подойдя к дочери, Дорис чмокнула ее в щеку.
– Пожалуй, тебе не повредит чай со льдом. В пробку не попала?
– К счастью, ненадолго. – Мэри заметно успокоилась. – И от чая со льдом не откажусь.
Мэри принялась переносить в дом остальные вещи, а Ноэль на веранде тяжело прислонилась к перилам. Ее мать заняла комнату напротив ее собственной, бывшую детскую, в которой выросла. Ноэль поднялась наверх, опустилась на кровать и стала молча наблюдать, как мать с почти армейской четкостью развешивает одежду: платья слева, брюки посредине, блузки – по оттенкам. Через несколько минут напряженное молчание в комнате стало невыносимым.
– Прости, что я не сумела лучше выразить радость, – наконец выпалила Ноэль. – Просто ты застала меня врасплох. Когда ты пообещала помочь, мне и в голову не приходило… – Она осеклась, боясь высказать вслух свои мысли. Пройдет несколько дней, а может, и недель, прежде чем все решится. Продержится ли Мэри так долго?
– Я здесь, а все остальное не важно, правда? – Мэри вынула из большой коробки темно-синюю, обувную, с отчетливой эмблемой «Поло». Из кожаного чемодана, лежащего на постели рядом с Ноэль, веяло слабым ароматом масла для загара. Напоминание о недавнем отпуске, который Мэри провела в Сент- Мартене.
Ноэль окинула взглядом ситцевые занавески на окнах и стеганое одеяло на кровати, встроенные полки, заставленные старыми номерами «Ридерз дайджест» и журнала Национального географического общества. На туалетном столике, отражаясь в зеркале, выстроились флакончики духов – по одному на каждое Рождество, когда тете Триш так и не удалось придумать более оригинальный подарок.
Ее изысканной, утонченной матери эта комната и этот дом наверняка кажутся чем-то вроде туфель, вышедших из моды. Если не считать кафе «Завиток», полной противоположности стильным столичным заведениям, в Бернс-Лейк нет ни единого приличного ресторана. Даже чтобы выпить кофе с молоком, придется двадцать минут тащиться до кафе «Бешеные деньги» в Скенектади. Сколько времени пройдет, прежде чем мать не выдержит и сбежит?
– Спасибо, что приехала, – неловко выговорила Ноэль.
– Я сделала это не ради благодарности. – Тон Мэри был любезным, но взгляд остался отчужденным. Она сновала между чемоданом и шкафом в ровном ритме, напоминая в эту минуту бабушку.
– Но пока нам остается только сидеть и ждать известий от Лейси.
– Одной тебе не справиться с работой по дому. И с бабушкой. Тем более теперь, с больной ногой, – напомнила Мэри.
– Опухоль спадет через несколько дней.
Мэри медленно обернулась к дочери. В этот миг она выглядела старшей, более эффектной сестрой Ноэль. Вдруг Ноэль заметила крохотные морщинки вокруг ее глаз и рта, как складки на тонкой бумаге, и серебристые нити, мерцающие в каштановых волосах. Мать была печальна.
– Дорогая, я знаю, что мне не всегда удавалось быть рядом в трудную минуту, – с запинкой выговорила Мэри. – Но теперь я хочу быть здесь. Ты дашь мне этот шанс?
Ноэль захотелось снова стать ребенком, чтобы забраться к матери на колени, почувствовать прикосновение ее руки ко лбу и услышать мелодичный голос, читающий вечернюю сказку. Мать действительно любила ее, но краткими порывами, напоминающими бутоны цветов, которые распускаются только для того, чтобы вскоре увянуть. Может быть, хорошо, что она все-таки приехала. Наверное, она сумеет помочь. Глаза Ноэль наполнились слезами, и она порывисто опустила голову, чтобы мать не заметила их.
– Пожалуй, да, – тихо выговорила она и обрадовалась тому, что мать не попыталась обнять ее. Достаточно было сидеть вместе в этой комнате, по обе стороны от открытого чемодана.
Внизу зазвонил телефон. Ноэль схватила трость и тяжело поднялась на ноги. Звонила Лейси.
– Дата назначена. – Она говорила торопливо, ее голос тонул в море статических помех. «Чертовы сотовые телефоны! Следовало бы издать закон, чтобы в важных случаях все звонили только по обычным», – подумала Ноэль. – Слушание состоится утром в четверг. Мы встретимся у меня в среду днем и все обсудим.
– Лейси, я… – Ноэль хотела было рассказать о сегодняшнем скандале с Робертом, но сумела только пробормотать: – Спасибо.
У нее путались мысли и стучало сердце. Два дня. Еще два дня без Эммы. Выдержит ли она?
Глава 5
