У нее заныло лицо, как от пощечины. Она долго размышляла о том, каким будет этот разговор, но такого завершения не могла вообразить ни на секунду. «Этого человека я совсем не знаю», – думала она. А ведь совсем недавно он просовывал язык между ее губ, трогал ее грудь. И все-таки он чужой. Незнакомец.
Наверное, ее отец прав насчет Данте.
В то же время Бронуин поймала себя на мысли: «Зачем он сказал мне об этом? Может, чтобы предостеречь меня?» Но о какой опасности он предупреждал?
Внезапно Бронуин почувствовала, что за ними наблюдают. Она почти ощущала близость призраков людей, похороненных на кладбище, – сейчас они витали над ними. По ее голым рукам побежали мурашки.
Но прежде чем она потребовала у Данте ответа, шум машины стал приближаться. На заброшенную стоянку у кладбища въехал блестящий белый «кадиллак». Из него вышла женщина в темных очках, с повязанной шарфом головой, в слаксах и блузке с длинным рукавом, хотя день выдался на редкость жарким. Она шла медленно, почти как инвалид, сжимая обеими руками вазу с цветами. Когда женщина подошла поближе, Бронуин увидела, что в вазе стоят белые розы. Странно! Кому пришло в голову принести на могилу такие роскошные, дорогие цветы? Да еще на заброшенное кладбище, где никого не хоронили вот уже лет двадцать?
Бронуин удивилась самой себе, когда какой-то инстинкт заставил ее спрятаться за дерево и утащить вслед за собой Данте, чтобы их не заметили.
Глава 9
В следующий понедельник после заседания суда на второй полосе «Реджистера» появилась статья Чарли, которая произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Уже к середине дня о ней говорил весь город.
В давние времена благодарные горожане охотно дарили курицу-другую членам городского совета, даже не задумываясь. Что значат для друзей такие пустяки, как кувшин домашнего сидра или бушель картофеля? В наши дни принято выражать благодарность не столь открыто. Но как назвать, к примеру, то, что строительная компания выплачивает щедрые гонорары за консультации адвокату, который возглавляет городскую комиссию по использованию земельных участков? Преступлением? Увы, нет. Однако найдется немало людей, считающих подобные поступки по меньшей мере неэтичными.
С 1992 по 1995 год, пока Фрэнк Перо, местный адвокат по налогам и недвижимости, занимал общественный пост, он также значился в ведомостях компании «Ван Дорен и сыновья». Ему регулярно выплачивались гонорары за консультации, общая сумма которых составила почти семьдесят тысяч долларов. Руководство компании «Ван Дорен и сыновья» убеждено, что все происходило честно и открыто. Перо наняли, помимо всего прочего, для «наблюдения за юридическим оформлением сделок». Попросту говоря, он помогал своим нанимателям разворовывать земли и вырубать драгоценные гектары девственных лесов на берегах озера. Работа Перо в городском совете заключалась в защите вышеназванных природных ресурсов. Но давайте обратимся к фактам. За трехлетний срок службы Перо было принято беспрецедентное количество возмутительных решений, в том числе разрешена вырубка 25 акров леса на северном берегу озера (1994 год). В том же году несколько видов рыб и птиц было вычеркнуто из списка охраняемых представителей фауны нашего региона. Перенос русла реки Мохаук-Крик (1993 год) и финансирование строительства общественного шоссе до жилого комплекса Мохаук-Виллидж (1995 год) ознаменовали крах карьеры Фрэнка Перо.
В результате земли, которыми гордились наши предки, теперь заняты жилыми комплексами с такими вычурными названиями, как Херитидж-Парк, Траут-Бейсин и Мохаук-Виллидж. Замусорены берега некогда чистого озера, а воды, некогда изобиловавшие форелью и полосатым окунем, ныне превращены в подобие рыбного отдела супермаркета.
Кому это выгодно? Ясно одно: только не горожанам. И даже не владельцам новеньких домов, которые платят бешеные деньги за возможность отдохнуть в якобы тихом местечке. Справедливости ради предлагаю проголосовать. Допустимо ли, чтобы алчный хозяин строительной компании и его привилегированные друзья и впредь наживались за счет города? Большинство – «против»!»
Вскоре после полудня, когда Чарли зашел в парикмахерскую, где бывал каждую неделю, Гас Холперн встретил его с опасливым радушием.
– Не знаю, стоит ли рисковать приближаться к вам с бритвой в руке, – пошутил парикмахер. – Иначе за каждый порез вы отплатите мне гневной отповедью в газете!
– Под названием «Месть кровожадного цирюльника», – шутливо отозвался Чарли. – Если вам мало чаевых, Гас, так и скажите.
Он уселся в кресло. Близился обеденный час, в парикмахерской он был единственным клиентом. Такое время Чарли выбрал не случайно. Потратив целое утро на телефонные разговоры, Чарли меньше всего нуждался в комментариях завсегдатаев парикмахерской.
Гас набросил на него накидку – ту же самую бежевую нейлоновую накидку, которой пользовался со времен администрации Эйзенхауэра. За это Чарли и любил его, потому и не посещал новомодные салоны, выросшие как грибы после дождя во всех загородных клубах. У Гаса все было предсказуемым. Парикмахерская могла бы послужить фоном для знаменитой обложки «Сатердей ивнинг пост» Нормана Рокуэлла, за исключением разве что иллюстрированного спортивного календаря с красотками в купальниках на стене. По Гасу Холперну можно было сверять часы. Чарли знал: обслужив его, Гас тут же вывесит табличку «Закрыто», запрет парикмахерскую и заспешит через улицу, к Мерфи, где закажет сандвич с ветчиной и банку «Доктора Пеппера».
Откинувшись на спинку кресла, Чарли облегченно вздохнул.
– Ну, что слышно в городе, Гас? Меня уже решено извалять в смоле и перьях?
Пару минут парикмахер обдумывал ответ, в глубокой морщине на его мясистом лбу можно было бы спрятать монетку. Крупный мужчина под шестьдесят, с лицом, напоминающим морду английского бульдога, он научился своему ремеслу у отца, Пита, которому недавно минуло восемьдесят девять лет. Для Чарли Гас был надежным неофициальным источником информации. Гас однажды сообщил ему, что у всех, кто сидит в кресле парикмахера с горячим полотенцем на лице, не только расширяются поры, но и развязывается язык. Лично ему доводилось выслушивать истории, каких удостаиваются разве что священники и бармены, И хотя успехом Гас был отчасти обязан своей скрытности, из бесед с ним Чарли извлекал немалую пользу. Гас стал для него чем-то вроде одушевленного итога опросов института Гэллапа.
– Скажем так: кое-кто открыто обрадовался тому, что вы сняли стружку со старого демагога, – сообщил Гас. – А вообще многие не прочь поддержать вас – только не спрашивайте кто. Слишком уж на большую шишку вы замахнулись.
– А на кого же еще здесь замахиваться?
– Ваш легко говорить. А многие горожане зарабатывают на хлеб благодаря приезжим. – К счастью, благосостояние самого Гаса никак не зависело от компании «Ван Дорен и сыновья».
– Кажется, я начинаю кое-что понимать. Уже три компании отказались от публикаций рекламных объявлений. – Чарли грустно усмехнулся. – А о том, насколько сократится число подписчиков, лучше и не думать.
На самом деле снижение доходов не слишком беспокоило его. Подобные спады газета переживала и раньше. И даже если газету в конце концов придется закрыть, что значит это по сравнению с благополучием его близких? Чарли тревожила только степень влияния, которым Роберт пользовался в городе. Для Чарли не было секретом то, что его бывший одноклассник – нечестный делец, много лет Чарли с трудом сдерживал желание вывести его на чистую воду, и делал это только из уважения к дочери. Однако