Эмма закивала, покачивая ногой в носке.
– Но там, где хоронят людей, мне не нравится.
Ноэль мгновенно насторожилась.
– Она возила тебя на кладбище?
Эмма закивала головкой, ее косички запрыгали.
– Туда, где лежит дядя Бак. Бабушка говорила, что сначала мертвых уносят на кладбище, а потом они попадают на небо.
Ноэль похолодела. Ей до сих пор не давали покоя увядающие розы на могиле Коринны. Их мог принести только один человек – Гертруда. Но почему? Коринна – не более чем давнее воспоминание, Роберт сам заявил, что почти не помнит ее.
В тот день, когда Ноэль с матерью побывали на кладбище, по дороге домой Мэри рассказала ей об отчете о вскрытии, где говорилось, что к моменту смерти Коринна была беременна. Возможно, именно поэтому Гертруда, сентиментальная до мозга костей, скорбела о потере внука, пусть даже неродившегося. Но почему она выбрала белые розы, как для Бака?
– Бабушка отвозила на кладбище цветы? – спросила Ноэль.
– Ага.
– Розы?
Эмма снова кивнула и положила головку на плечо Ноэль. Она уже успокоилась, только изредка всхлипывала.
– Папа говорит, что скоро у меня будет черепашка.
Ноэль порадовалась стремительной смене настроений малышки: она уже забыла о недавних слезах и счастливо улыбалась, предвкушая подарок.
– Черепашка? Замечательно!
Эмма перестала покачивать ногой.
– Мама, а что такое аколичка?
Ноэль поняла, что Роберт обсуждал ее с родителями в присутствии Эммы.
– Алкоголичка, – спокойно поправила она. – Это такая болезнь, Эм. Вроде аллергии. От алкоголя, который есть в вине, некоторые люди болеют. – Она глубоко вздохнула. – Твоя мама алкоголичка. Поэтому папа за ужином пьет вино, а я – нет.
– Дедушка говорит, что ты слишком сильно больна, чтобы жить со мной. – Дочка уставилась на Ноэль широко открытыми глазами. – Мамочка, это правда?
Ноэль прижалась щекой к макушке Эммы и дрогнувшим голосом ответила:
– Нет, детка. Ничто в мире не помешает мне быть рядом с тобой. Подожди еще немного, скоро мы будем вместе все время. Клянусь тебе.
Она сжала ручонку Эммы и перекрестила девочку. Ей вспомнилось, как она смотрела на распятие, сидя на бесконечных воскресных службах рядом с бабушкой. В детстве ей и в голову не приходило, что когда- нибудь у нее будет своя дочка, вообразить ее было труднее, чем Бога. А теперь Ноэль думала: «Значит, Бог есть, потому что иначе я не вынесла бы этого ужаса. Я давным-давно сошла бы с ума».
У двери она сумела с улыбкой обернуться и помахать дочери. Эмма, которую держала за руку социальный работник, помахала в ответ. Девочка с блестящими темными косичками показалась Ноэль самым маленьким солдатом в мире, участником ожесточенной битвы, смысла которой она не могла постичь.
Ноэль спускалась с крыльца понурив голову, потому не сразу заметила сестру. Бронуин окликнула ее, и Ноэль испуганно обернулась. Ее сестра стояла на залитом солнцем тротуаре, прикрывая глаза ладонью.
– Как здорово, что я тебя застала! А я боялась, что ты уже ушла. – Бронуин напоминала стройную газель в мешковатых джинсах и тенниске.
– А в чем дело? – спросила Ноэль, стараясь придать голосу беспечность.
– Мне надо поговорить с тобой. Ты очень спешишь?
– Куда мне спешить? Домой, чистить зубы? – Ноэль невесело усмехнулась. Меньше всего она была расположена к болтовне с сестрой. С другой стороны, что толку оплакивать свою судьбу? На собрании анонимных алкоголиков вчера вечером она припомнила нечто важное, о чем почти забыла: порой можно помочь самому себе, помогая кому-то другому. – Хочешь, посидим в парке? – предложила она.
– Лучше где-нибудь в другом месте. – Бронуин настороженно оглянулась через плечо, словно опасаясь слежки.
Ноэль сумела сохранить невозмутимость. В их семье часто шутили, что Бронуин способна превратить в драму даже такую мелочь, как вскрытое письмо. Наверное, в детстве она слишком начиталась романов о женщине-сыщике Нэнси Дрю. В то время Ноэль без сожаления отдала младшей сестре свою старую коллекцию книг, но теперь задумалась, не стала ли она невольной причиной нынешней склонности Бронуин к драматизму.
– Нам никто не помешает, – заверила Ноэль, взяв сестру под руку.
Бронуин снова оглянулась через плечо и наконец нехотя произнесла:
– Ладно… будем надеяться.
Вместе они перешли через улицу. В это время дня, да еще при жаре, в парке было почти безлюдно – если не считать нескольких стариков, сидящих на скамейках и прогуливающихся по тенистым аллеям. Позднее, когда станет прохладнее, матери приведут сюда детей, влюбленные устроятся на траве, перешептываясь и украдкой обмениваясь поцелуями.
Ноэль задумалась о Хэнке. Недавно, снова привезя бабушку к врачу, она почти убедилась, что собравшиеся в приемной смотрят на нее во все глаза, точно зная, какие чувства она испытывает. Могла ли она вести себя как ни в чем не бывало, когда думала лишь об одном – как Хэнк целовал ее?
Ноэль со вздохом опустилась на незанятую скамью у фонтана под огромной старой липой. Зной лишил ее остатков сил, даже в сарафане и сандалиях ей было жарко. Ноэль засмотрелась на бронзовую нимфу в фонтане, над которой повисло облачко мельчайших капель, и подумала, как приятно было бы сбросить сандалии и окунуть ноги в холодную воду.
Пару минут сестры молчали, погрузившись каждая в свои, ничуть не похожие мысли. Наконец Ноэль заговорила:
– Жаль, что сегодня тебя не было в кафе. – Сегодня у Бронуин был выходной. Мне пришлось просить незнакомую девушку погуще посыпать мороженое для Эммы шоколадными крошками.
Бронуин улыбнулась.
– Она опять выбрала мятное?
Ноэль кивнула. Они ухитрились сделать шутку даже из привычки Эммы всегда выбирать один и тот же сорт мороженого. Ноэль вытащила из сумочки свернутый листок бумаги, рисунок Эммы, и развернула его на коленях.
– Это я. – Она указала на фигурку с кудрявыми волосами, по обе стороны от которой стояли еще две фигурки. – А это бабушка и моя мама. Я объяснила Эмме, что бабушка Мэри пока живет с нами.
Бронуин склонила голову набок, придерживая длинные волосы рукой, и вгляделась в рисунок.
– Ты здесь немного похожа на Памелу Андерсон Ли. Откуда взялась эта огромная грудь?
– Само собой, не от меня. – К собственному удивлению, Ноэль рассмеялась. – В последнее время Эмма бредит куклой Барби. Очевидно, сходство с Барби, по ее меркам, высшая похвала. – Она со вздохом свернула рисунок и снова уложила его в сумочку. – Так о чем ты хотела поговорить?
– Сейчас объясню. – Бронуин нервно затеребила волосы, навивая прядь на палец. – Но сначала пообещай, что ничего не скажешь папе.
– Я не могу обещать, пока не узнаю, в чем дело.
– Ты ничуть не изменилась! – Бронуин закатила глаза, но спорить не стала. Из-за разницы в возрасте Ноэль всегда была для нее скорее второй матерью, нежели сестрой. – Ладно, слушай. Есть один парень. Его зовут Данте.
Ноэль удивленно уставилась на нее.
– Тот самый Данте, который разбил стекла в окнах папиной редакции?
Сестра нахмурилась.