— Девяносто, — шепелявя, проскрипела она. — Мне теперь девяносто, я это чувствую. Дьявол…
— Помогает только тем, от кого он ожидает получить какую-то выгоду, — закончил я начатую ею фразу и глянул на это подобие мумии, которое называло себя некогда Эрикой.
— Но мы его любили.
— Это была ложная любовь.
Она опустила голову и заплакала.
Сколько она еще проживет, сказать было трудно. И где она проведет остаток жизни, тоже никто не знал.
Масса перестала существовать. Может быть, Асмодей забрал ее обратно в ад. Меня это устраивало. Главное заключалось в том, чтобы ее больше не видеть.
Затем мы нашли последнюю из женщин — Клару. Она сидела на полу, выглядела ужасно старой и потихоньку напевала.
Я наклонился, взял ее двумя пальцами за подбородок и приподнял голову, потому что мне хотелось завидеть ее глаза. Они очень изменились. Я часто видел людей, потерявших рассудок, и именно так выглядела сейчас Клара.
— Пойдем, — прошептала Рита, — я больше не выдержу этого.
Ее затрясло, как будто охватило чувство непреодолимого отвращения.
— О’кей, пошли.
Я вел свою подопечную за руку, в сторону лестницы. Медленными шагами мы поднялись по ступеням.
— Я не думала, Джон, что наследие Доры будет столь ужасным.
— Мы должны быть ей теперь благодарны за то, что она вообще что-то сказала. Иначе, мы бы просто стали очередными жертвами этих убийц, а они получили бы еще одну дозу своего снадобья. Они ведь были недосягаемы.
Я открыл дверь подвала и хотел пропустить Риту в холл, но она остановилась, потому что увидела четвертую женщину, бывшую шансонетку.
Она пришла в себя после моего удара. Теперь она танцевала посреди холла, держа парик в руке, и напевала одну из своих старых песен. Это было мрачное зрелище. Очень печальное и одновременно комичное, потому что Жоржетта уже не могла брать высокие ноты и время от времени пускала петуха. Теперь она была просто бедной старой женщиной.
В этот момент она упала. Мы не успели подхватить ее, к счастью, она ударилась головой о мягкую подушку кресла.
— Что ты собираешься теперь делать, Джон?
— Позвонить в полицию.
Рита испугалась.
— Они нас арестуют.
Я покачал головой.
— Не думаю. Мои связи не ограничиваются пределами нашего острова…
Позже мы наблюдали, как их увозят. Троих забрали на скорой помощи, а Флоре помочь было уже ничем нельзя. Конечно, нас замучили допросами, от которых не спасло и мое специальное удостоверение. Помог телефонный разговор с человеком, который имел влияние в Министерстве внутренних дел и вовремя связался с сэром Джеймсом. Ситуация быстро изменилась в нашу пользу.
Когда стало темнеть, мы смогли уехать. Я заказал номер в маленьком отеле в Бресте. Уж если нам случилось делить каюту на пароме, то номера в гостинице бояться нечего. Я отправил Риту Уилсон на второй этаж и позвонил от администратора в Лондон. К телефону подошел Сьюко.
— Как там у вас дела?
— Не обошлось без дегтя, Джон.
— Минуточку, о чем ты говоришь?
— Твоя масса нас…
— Но теперь все в порядке? — перебил я его.
— Да.
— Это ты мне расскажешь потом. Завтра вечером я приезжаю в Лондон.
— Спокойной ночи.
— Посмотрим.
Я положил трубку и услышал, как хозяйка спрашивала, не хочу ли я взять в номер вина.
— Да, красного, два бокала и немного сыра.
Мне поставили все это на поднос, и я понес его в номер. Я локтем нажал на ручку двери и позвал Риту Уилсон, но слова застряли у меня в горле. Еще сегодня я удивляюсь, что не выронил поднос, потому что от Риты Уилсон осталось только грязное пятно черной массы и несколько линий вокруг него.
Через несколько минут мне удалось разобрать слова, образовавшиеся из линий: «ЕСЛИ ДЬЯВОЛ ЧТО-ТО ПОЛУЧИЛ, ОН ЭТОГО НЕ ОТДАСТ! ДАЖЕ ТЕБЕ, СИНКЛЕР!»
Я понял, что это была весть от Асмодея. Следующая ночь стала одной из самых жутких в моей жизни. Однако о подробностях я предпочел бы умолчать.
