страшней ли, глубже, выше ли?Вам не представить и во сне такого!VТы, дегустатор квинтэссенций,придира — боже упаси! —туман венеций и флоренцийпригубь в аккордах Дебюсси.Остынь, умывшись, неврастеник,его игрою светотени.VIТы любишь цвет и свет? Не надо!Не слышал ты навернякани «Золотого петушка»,ни «Китежа» с «Шехеразадой»…А Римский-Корсаков меж темих сочинил на радость всем.Придира — боже упаси! —картин языческой РусиСтравинского, его Жар-птицуне видел ты, и не приснитсятебе его Петрушка[84] — нет.Ахти! Ты любишь цвет и свет!VIIУслышь в тоскующем Тристане[85]рог рока,рану расстоянья,проникни в душу скифу, галлуи к Вагнеру в его Валгаллу.[86]VIIIНа фоне тоски, что хрипит в патефоне,проникни в певучую бронзу симфоний,которыми бредил, безгрешен, греховен,великий Бетховен, оглохший Бетховен.Звенящий, как сталь, и звучащий стеклянното яростый звук, то почти что пуховый…Торжественность мессы и «Кориолана»и дух Прометея в обличье Глухого![87]Великий Глухой, как природа, духовен:огонь Прометея нам дарит Бетховен!IXВолчком вращаетсялуна —оначерным-черна. Онаволчком вращается —луна,иссиня-черная,как смоль,и повторяет,как пароль:«Уж эти мне поэты! Что ж!Поэт! Абстрактно пой и вой,но мне, пожалуй, хоть на грошпожалуй Музыки Живой!»
Рассказ Гаспара
Всей землей опираясь на посох,мы, былую забывши удалость,по чужбине писали зигзаги,в безразличье упрятав усталость;да, выписывали мы зигзаги,как святые, хлебнувшие браги.По чужбине писали зигзагимы, землей опираясь на посохи бездумно гордясь пустотоюновых песен, безбожно гундосых.К отчей кровле, пленившись корчмою,поворачивались мы кормою.Да, выписывали мы зигзагина чужбине, свою бесшабашностьвыдавая за высшую зрячестьи свою не постигнувши зряшность!Мы бродили бесцельно по свету,став глухими и к цвету и к свету.
