Сын укоризненно покачал головой. Почему-то я почувствовала себя виноватой, но и Мишель, как мне показалось, тоже!
— Точно, зря. Она же чувствует, потому и такая. А назвали бы, ну, например, Анжели, как бабулю, или Анит, в честь твоей мамы, мам, она бы и была спокойная. Вон, Мадлен, — он кивнул в сторону притихшей у меня на коленях крошки, — назвали в честь папиной мамы, она и довольна. А Жюльет — обжора, вроде кое-кого из нас.
— Философ, — сказал Мишель. — Иди спать, а то договоришься неизвестно до чего. Мы их всех любим одинаково, как тебя. Понял?
— Нет, меня вы все равно любите больше! Знаете почему? Потому что я люблю их вместе с вами, потому что я такой же, как вы, а они — глупые растения. Нет, вы не поняли, я не то хотел сказать! Я имел в виду, что они крошечные, ужасно смешные, беспомощные.
— Все, все, философ, — наморщил нос Мишель. — Иди спать.
— Па, только ты не буди их больше. Ладно?
— Ладно.
Селестен посмотрел на отца, на меня. Я чувствовала, что он не уходит, потому что не решается еще на какое-то откровение. Я оказалась права.
— Па, дай мне Эдит. Я сам уложу ее в постельку. А то она у тебя завопит опять. А у меня нет. Правда, мам, я точно знаю. Иди, иди ко мне, сестренка! Мам, а вы им чистые подгузники надели? Нет? Ну вот, я так и знал. За вами глаз да глаз! Старые, не помните ни шиша. Бабуля предупреждала…
Бабулей сын зовет матушку Анжели, и на его ворчание я не обиделась. Все правильно, мы с Мишелем действительно старые по сравнению с нашими девчушками.
— Я не ревную, дорогая, — после ухода Селестена из детской лукаво прошептал муж. — Но, по-моему, он чувствует себя папашей. И, знаешь, мне нравится! Ему идет.
— Да, я тоже рада. И эта новая взрослая стрижка, как у тебя. Но мне не по душе некоторые его, как бы ты сказал, позиции.
— Позиция Селестена по поводу крошки Эдит? — усмехнулся Мишель.
— В общем-то, да, отчасти. — Я была вынуждена согласиться. — Может, сын и прав. Действительно, еще не поздно переиграть имя. Мы ведь пока не успели оформить метрики. Запишем ее Анжели или Аннель. Можно сразу два имени.
— Нет, дорогая. Все. — Мишель заглянул в кроватку. — Это глупо. Эдит, значит, Эдит. Дело вовсе не в имени.
— «Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет», — процитировала я.
— Вот именно, дорогая. Народная мудрость.
— Никакая не народная, бестолковый папаша Сарди. — Мне стало весело. — Это Шекспир! «Ромео и Джульетта». Адвокату не мешало бы и знать классику. Но я хотела поговорить о другом.
— О том, что нам тоже пора в объятия Орфея?
— Не Орфея, бестолочь. А Морфея. Морфей — античный бог сна. А Орфей — легендарный певец. Ладно, неважно. Ты никак не даешь мне сказать.
— Пойдем. — Муж потянул меня за руку. — Скажешь в постели. Уже светает. Мне скоро вставать на работу.
— Иди, ложись. — Я решила все-таки перенести этот разговор на завтра. — Я останусь с детьми. Вдруг опять проснутся.
— Не придумывай, пошли. Ты тоже устала, моя мамочка.
— Вот именно. — Ладно, скажу сейчас, передумала я. Очень уж момент подходящий. — Мишель, нам нужна няня.
— Но у нас же есть Мари? И мадам Сифиз, и моя матушка не отказываются помогать тебе. Пойдем, глаза слипаются.
— Нам нужна ночная няня. Понимаешь? Ночная.
— Зачем? Почему ты так любишь, чтобы в нашем доме ночевали какие-то чужие тетки? То подселила мне Эдит, теперь вот какую-то ночную…
— Но, дорогой, неужели ты не понимаешь, что это только первая ночь?
— Ну и что? Помог Селестен. Мы справились. Все хорошо!
— Мишель, но ведь такими будут все ночи в ближайшие месяцы, а то и в ближайшие годы!
— Сомневаюсь, что ты намерена кормить их грудью до школы, — пошутил Мишель.
— При чем здесь кормить грудью? Ты лучше вспомни, в каком возрасте нас перестал будить по ночам Селестен? И ведь не по одному разу за ночь. Ну, вспомнил, наконец?
— Значит, без ночной няни нам не обойтись никак? — обреченно спросил Мишель и с той же интонацией ответил себе сам: — Да, никак не обойтись. Матушка Анжели тоже говорила. Это ее идея, прорубить дверь из детской в смежную комнату…
— Твоя матушка Анжели — гений в бытовых вопросах.
— Ох, Полин, но ведь это так неудобно, постоянно помнить о том, что в доме посторонняя женщина. Нужно все время быть одетым!
— Можно подумать, что вы с Селестеном разгуливаете по дому голыми! Конечно, Мишель, это определенные дополнительные расходы, но я не прошу для себя никакой новой одежды! Я похудею, и мне опять будет годиться старая.
— Она к тому времени выйдет из моды…
— Какая еще мода, Мишель! Мне нужен покой в доме, ты же не можешь не спать по ночам. И я не могу. И Селестен.
— Но посторонний человек за стенкой?
— А как жили в старину всякие герцоги, маркизы, графы и виконты? Полный дом нянек, мамок, всякой челяди. Да и сейчас живут, например… — Но привести пример из жизни современных господ я так и не успела: в поддержку мне первой, как всегда, захныкала капризная Эдит, через мгновение к ней присоединится закряхтевшая в кроватке чуткая Жюльет…
Мишель округлил глаза и открыл рот.
— Тихо! — шепотом цикнула я на него и, выхватив Эдит из постели, улизнула в смежную комнату.
Обескураженная скоростью моей реакции малютка смолкла на мгновение, но мне было этого достаточно, чтобы впихнуть сосок ей в рот. Она тут же вцепилась в него, да так яростно, что я сама чуть не вскрикнула. Грудь была пока пуста, но пусть кусает, лишь бы не плакала.
Мишель боязливо прокрался за мной.
— Как ты ловко! — чуть слышно прошептал он.
— Все тихо? — практически одними губами поинтересовалась я.
— Да, дорогая.
— Принеси Диди соску и мне какой-нибудь плед на ноги. Я посижу тут с ней в кресле.
— Сейчас. — Он исполнил мою просьбу и неуверенно спросил: — Хочешь, я тоже побуду с тобой?
— Не нужно. Спокойной ночи, милый.
— Спокойной ночи. — У него были красные, усталые и очень виноватые глаза. — А тебе удастся найти подходящую няню за один день?
— Не знаю, но постараюсь.
— А вдруг не найдешь? Зря я не послушался матушку Анжели и не подыскал няню заранее. У нее, между прочим, была одна на примете. Но теперь она уже устроилась.
— Конечно, ночные няни — такая редкость. Хорошо хоть, что ты вовремя договорился с Мари.
— Да, Мари — славная, но совсем молодая. И наш Селестен поглядывает на нее. Такие приходят идеи! Ты уж, пожалуйста, подбери ночную няню постарше.
— Не забивай себе голову глупостями, Мишель. Селестен — ребенок.
— Ребенок. — Мишель вздохнул. — Как же! Я в его возрасте…
— Спо-кой-ной ночи, до-ро-гой. Я постараюсь найти какого-нибудь студента-медика с усами. Будущего педиатра или гинеколога. Мой профессор говорил, что сам подрабатывал в юности ночным беби- сторожем.
