сложный момент, — я выпиваю чашку кофе в этом кафе напротив издательства и только потом иду в здание. — Неужели вы меня помните, мсье? — не поверила я.
— Блондинку трудно забыть, мадам. — Официант кокетливо изогнул бровь. Забавный парень, лет на десять моложе меня. — Имей я замок, обязательно пригласил бы вас на выходные.
— Так все дело в замке?
— Конечно, мадам.
В моей сумке завякал мобильник. Она лежала на соседнем стуле. Терпеть не могу пакетов, поэтому для того, чтобы отнести рукопись в редакцию, я всегда пользуюсь большой старой полуспортивной сумкой.
— Извините. — Я полезла в сумку. — И вы уверены, что я бы согласилась?
— Вы тоже уверены, мадам, — шепотом произнес он, лукаво подмигнул и поволок свой поднос дальше.
Вытащить мобильник из-под рукописи с самого дна сразу не удалось. Я переложила сумку на колени и только тогда извлекла вопящего малютку. Я раскрыла аппаратик, сказала:
— Слушаю, — и, вешая сумку на спинку своего стула, машинально проследила, как официант подошел к столику, за которым сидел молодой красный от жары толстяк и хорошенькая девчушка лет пяти.
— Переключи телевизор на канал «Культюр», — потребовал живой голос мужа. — Там повтор интервью, которое я давал им в субботу.
— Нестор, я не дома, — терпеливо объяснила я, невольно рассматривая толстяка и девочку.
Конечно же очаровательное существо с картинки — его дочка: те же круглые выпуклые глаза, такой же вздернутый носик, но изящный, а не картошка, как у папы.
— Не дома? — удивился Нестор. — Нет, ты только посмотри, Надин! Какие мерзавцы! Обязательно надо было посадить меня так, чтобы была видна их дурацкая пудра!
Отец и дочка смотрели друг на друга одинаковыми влюбленными глазами, девочка болтала без умолку, и даже мне было слышно, как она повторяла через слово: «Папочка, папочка»!
— Нестор, ты звонишь мне на мобильный! Я в кафе!
— Ну и что? В любом кафе есть телевизор. Пусть переключат на «Культюр»! Ты же не видела это мое интервью! А я в новом смокинге! Помнишь, ты еще говорила, что не стоит покупать белый, а я купил!
Девчушка кормила своего папочку мороженым с ложки. А папочка тем же манером потчевал ее.
Оба были совершенно счастливы. Если бы я тогда не поддалась на уговоры Нестора и не сделала аборт, то сейчас у меня была бы такая девочка, думала я, а муж продолжал рассуждать, что белый смокинг — это очень благородно и что он в нем вовсе не похож на официанта! Тогда, десять с лишним лет назад… Значит, моя девочка была бы старше этой малышки. Ну да, ей было бы почти десять…
— Я бы сказал, что скорее похож на Бонда, — рассуждал Нестор. — В смысле, на Джеймса Бонда в исполнении…
А я убила, да именно убила, такую вот девчушку, такую вот маленькую радость… А теперь проповедаю, дескать, как постыдно убивать вымышленных героев в романах! А сама убила, вернее заказала убийство профессионалу — гинекологу…
— Нестор, я пью кофе на улице. И очень спешу. Если я сегодня не сдам рукопись, то не попаду в ведомость на оплату этого месяца, и придется ждать еще…
— Глупости! Сейчас одиннадцать утра! Успеешь! Да ни в одной редакции в такое время никого нет! Потому ты и пьешь кофе в том кафе напротив, поджидая, когда к дверям издательства подойдет твоя редакторша. Да? Я угадал?
Я не спорила.
— Угадал, угадал.
А девчушка тем временем нежно вытирала платком перепачканную мороженым широкую физиономию своего папочки и заодно — блестящую от пота родительскую грудь под расстегнутым воротничком рубашки. У ее папочки не было шеи — круглая стриженая голова и красные щеки сразу же переходили в грудь и плечи…
— Конечно, я всегда угадываю. Элементарно, Ватсон!
— Нестор, давай, я позвоню тебе вечером, часи…
— Слушай, Надин, а как иначе сказать: кайфовать, тащиться, балдеть? Ну, в смысле, что он, когда ее…
— Наслаждаться.
Только вряд ли Нестор стал бы наслаждаться от общения с ребенком. Его же раздражает любой шум, мешающий драгоценному творчеству, — хоть пылесос, хоть стиральная машина. А тут ребенок…
— Наслаждаться? Наслаждаться… На-слаж-даться… Нет, не в том смысле! Ты вечно думаешь о сексе! Я говорю о том, что он балдеет, когда ее видит!
— Он теряет голову от ее вида, — рассеянно предложила я еще один вариант; солнечные блики играли в кудрях девочки.
— Он теряет голову от ее вида… Нет, Надин, это не то! Ты же понимаешь, что это совсем не то! Он энергичный человек, владелец компании. Он не может терять голову! Он не какой-нибудь твой напудренный маркиз в панталонах!
— Да, я поняла…
Мне бы все равно пришлось уйти и воспитывать ребенка одной, и этих моих десяти романов, из которых, даже по мнению Нестора, два шедевра, естественно, тогда бы не было. Какое уж творчество с младенцем…
— Ну-ну! Надин! — напомнил о своем существовании Нестор. — Энергичный человек, владелец компании…
Я с завистью смотрела на счастливых папу и дочку, совершенно поглощенных друг другом среди этого сияющего дня, среди игривых солнечных зайчиков. Выходит, я променяла такую вот девчушку на десяток тонких книжонок, которые прочитают где-нибудь в метро и выкинут в урну.
— Ну же, Надин! Ну давай, покрути извилинами! Ты что там, уснула?
— Напудренный герой в смокинге дает интервью в прямом эфире! — с раздражением выпалила я, очень отчетливо представляя, как летят в урну не только мои книжки, но и шедевральные детективы мэтра Мориньяка.
Официант тем временем принес мне новую чашку кофе и, заговорщицки подмигивая, прошептал:
— Замок!
Я вежливо улыбнулась в ответ и покивала, мол, хорошая шутка, но вы же видите, я разговариваю по телефону, так что уходите, не мешайте. На самом деле я бы с большим удовольствием поболтала с этим кокетливым парнем, чем продолжать пустопорожнее общение с Нестором, но официант загородил от меня папу и дочку, а мне так хотелось еще чуть-чуть понаблюдать за счастливыми людьми.
— Ты включила телевизор? Умница! Ну и? Как тебе мэтр Мориньяк? А? Белый смокинг и седина — идеальное сочетание! Да все женщины Франции…
— Балдеют, тащутся, кайфуют от его вида!
Официант хмыкнул по-свойски и ушел, блеснув подносом. Девочка и папочка тянули лимонад через соломинки из одного стакана и все так же с обожанием смотрели друг другу в глаза. А на стакане играли зайчики.
— Вот видишь, слово «наслаждаться» тут тоже не подходит. И женщины Франции вряд ли теряют голову, увидев меня. Чтобы описать такое состояние, нужно какое-то другое слово. Только литературное, Надин. Мой герой — эстет, по большому счету жаргон для передачи его мыслей не уместен.
— Очень рада, что эстет. Все, все, Нестор, поговорим потом. — Я решительно отключила мужа, залпом проглотила вторую чашку кофе и набрала номер редакции.
Там меня уже ждали. Я сложила мобильник и, не в силах отвести взгляда от девчушки, которая сейчас неумелыми пальчиками старательно застегивала папину рубашку, потянулась к сумке рукой с мобильным: убрать телефон и достать портмоне, чтобы расплатиться с официантом.
Но рука скользнула в пустоту. Я повернула голову. Ни малейшего намека на мою сумку!
