— Клер! Он специалист с мировым именем!
— Да плевала я на его мировое имя! — С ожесточением и очень подробно я рассказала матери о нашей последней встрече. — Теперь-то ты хоть понимаешь меня, мама?
— Клер, ну подумаешь, не задалось свидание! Вы ведь оба надеялись, что перенесетесь в свою юность. Ну не получилось. И что? Что, теперь надо уходить из дому, скитаться где-то целые сутки? Мы же чуть с ума не сошли, пока ты не объявилась сегодня утром! Где ты была?! Я едва уговорила отца подождать еще день и не обзванивать морги!
— А сегодня он преспокойненько отправился катать шары, — жестоко сказала я.
— По-твоему, он тоже должен был уйти из дому?
Она опустилась на стул, закрыла лицо руками и вдруг — заплакала. За сорок с лишним лет своей жизни я видела, раз пять, самое большее семь, чтобы мама плакала!
— Мама, мамочка! Но я же жива! Я с тобой, я никуда от тебя не уйду! Мама, ты же сильная женщина!
— Конечно, я сильная женщина, до того сильная, что не знаю, где двое суток была моя собственная дочь! Ты-то хоть сама знаешь, где твой Жан-Поль?
— Он с девушкой уехал на машине за город…
— Не ври! Ты не знаешь! Тебе плевать и на собственного сына, и на собственных родителей! У тебя горе! Ты разочаровалась в любовнике! Ах, какое несчастье!
— Мама, у тебя потекла тушь. Осторожнее, попадет в глаза. — Я протянула ей салфетку.
Мать с шумом высморкалась и обиженно размазывала тушь по щекам.
— Сделать тебе кофе? — спросила я.
— Себе тоже сделай. Я пойду умоюсь. Если в кастрюле закипит, убавь огонь.
— Мама, извини, — сказала я, когда она вернулась. — Я больше не буду. Я убавила огонь.
— Дуреха. — Мама обняла меня и заглянула в глаза. — Ну, все хорошо?
— Не очень.
— Да шут с ним, с этим Бруно. Может, ты и права, всю жизнь он морочит тебе голову.
— Дело не в Бруно.
— А в ком?
И я рассказала ей все, начиная от сна про море и рыб и заканчивая историей с чеком на тысячу франков. Так было всегда: сначала я не хочу говорить матери ничего, а потом, хотя знаю, что обязательно пожалею позже, выбалтываю все до самой капельки. Может быть, мама профессионально умеет слушать? Она все-таки дипломированный психотерапевт, а не хирург, как мы с отцом.
— Ничего, девочка, все уже в прошлом. Главное, что у тебя с этим мужланом ничего не было. И очень правильно, что ты расплатилась за ночлег. Нужно всегда сохранять достоинство. Естественно, что может быть общего у тебя с этой люмпенской семейкой? Даже слово-то какое неприличное: «бабник». — Мама брезгливо поморщилась. — И не вспоминай больше. Просто дурной сон после суточного дежурства. Я всегда говорила, что хирургия — не женское занятие. Да проведи я сутки за операционным столом по локоть в крови, лично я в итоге оказалась бы не в Ля-Ферто-Гош, а уж точно в Дакаре! — Она весело повела бровью. — Давай-ка, девочка, полежи в ванне, а потом пообедаешь с нами. Отец ведь очень тебя любит.
Мама заткнула ванну пробкой и включила воду.
И чего ты сразу не положила меня сюда? — ехидно спросила спина, и с матерью не поругалась бы…
— Можешь надеть потом мой или папин халат. И, между прочим, только опять не обижайся, самым лучшим из твоих кавалеров всегда был Бруно.
— Мама, но ведь ты же сама уговорила меня выйти за Оскара, чтобы забыть Бруно. Ты же помнишь, я не особенно к этому стремилась.
— Ты все сделала правильно, моя умница!
— Но ведь у нас ничего не вышло.
— А Жан-Поль? Каждая женщина должна вовремя побывать замужем и вовремя родить. Тогда мужчины больше ценят нашу сестру! Залезай! Вот отличная новая пена. Ты подумай насчет Бруно. Я тебе и тогда это говорила, когда он развелся с Коллет.
— Мама, я тогда встречалась с Жюстеном.
— Ой, Жюстен! — Она махнула рукой. — То, что вы расстанетесь, было ясно с первого дня. Мужчина с такой лысиной! — Она наморщила нос.
Я усмехнулась. Мама права. Вряд ли можно найти большего зануду и скупердяя, чем Жюстен. Мы старательно и целенаправленно встречались полгода, но до постели дело так и не дошло.
— А с Бруно, я уверена, ты еще будешь очень счастлива! Поверь мне. Знаешь, никогда не нужно жалеть о том, что могло бы быть, но не получилось. Встретитесь, посидите в ресторане, погуляете по бульварам, сходите в театр. И все наладится. Вы же такая пара!
— Тебе легко говорить, мама, вы с отцом со школьной скамьи как два голубка.
— Да-да! Те еще голубки!
— Мама, но ты же рассказывала мне, что полюбила его с первого взгляда.
— Я-то полюбила. — Мать многозначительно вздохнула.
— А он?
— Он женился на мне.
— Разве не по любви? Мама?
— Не знаю. У мужчин странная любовь. Мы чуть не расстались, когда родилась ты.
— Папа полюбил другую?
— Да. Тебя. Ну, что ты так на меня смотришь? Именно тебя, причем как-то внезапно, когда тебе было лет пять.
— Мама, ты ревнуешь отца ко мне?
— Это он ревновал. — Она почему-то невесело засмеялась. — Клер, когда ты родилась, он вдруг безумно приревновал меня к моему школьному учителю физики, мсье Виланжу. Это был какой-то кошмар! Отец вбил себе в голову, что я якобы тайно встречаюсь с ним и ты не его дочь, а этого самого Виланжа. Что он творил!..
— Мама, это правда?
— Что именно?
— Ну, про Виланжа…
— Ты в своем уме? Зачем я тебе рассказала! Ты прямо как твой отец… Да я не видела этого Виланжа со дня окончания школы! Я пытаюсь тебе объяснить, что у мужчин все по-другому! Они любят не так, как мы, сразу. Они боятся своих чувств, они не доверяют им и все время их тестируют, что ли. Кто-то ревнует без причины, как твой отец, кто-то ставит эксперименты с другими женщинами.
— Ты имеешь в виду Бруно?
— Конечно, Клер. Просто он так устроен, что ему потребовалось двадцать лет, чтобы понять, что ты для него значишь.
— Двадцать три, мама. По-твоему, я должна была все эти годы сидеть у окна и ждать, когда появится Бруно на белом коне?
— Давай, девочка, залезай в ванну. Нужно жить сегодня, завтра будет завтра, но не вчера.
— Слушай, мама, а почему ты не позвонила мне вчера на мобильный? — И как это раньше не пришло мне в голову?
— А у тебя разве есть?
— Есть, конечно. И у меня, и у Жан-Поля.
Мать подозрительно посмотрела на меня.
— Мама, я же сто раз давала тебе номер.
— Не надо, Клер. Я пока еще не в маразме, а вот вы с отцом вечно все скрываете от меня.
— Мама, я давала именно тебе, а не папе. Посмотри в своей записной книжке.
— Зачем? В отличие от тебя я ничего не забываю и помню наизусть все телефоны, — обиженно сказала она.
