После разгрома немецко-фашистских войск — под Сталинградом стала понемногу оживать и спортивная жизнь страны. По договоренности тренера зенитовцев Лемешева с директором завода, на котором мы работали, футболисты приступили к тренировкам еще раньше. В качестве тренировочного «зала» использовали неэксплуатировавшийся склад-сарай с асфальтированной площадкой размером примерно 80 на 30 метров и высотой потолка около 20 метров. Помещение не отапливалось, освещалось тусклой лампочкой, подвешенной где-то под потолком. Крыша подпиралась многочисленными столбами, которые не только мешали, но делали тренировочные занятия небезопасными. На один из таких столбов налетел Евгений Одинцов. К счастью, все обошлось. Но мы были рады даже такому помещению. В зимнее время тренировались после работы по 2–3 часа. В импровизированных воротах из досок стоял молодой вратарь Леонид Иванов.
В 1943 году с разрешения директора завода совершили поездку в Среднюю Азию, где встречались с местными командами. Денег, конечно, за эти игры не получали. Правда, удалось привезти немножко продуктов для наших голодающих в Дербышках семей. В Ташкенте я встретился с Михаилом Павловичем Бутусовым. Сюда он эвакуировался с семьей из Киева, где работал тренером «Динамо». Был он худ, выглядел болезненно. Мы обнялись, расцеловались — старые обиды стерлись, забылись, показались мелкими в сравнении с тем, что приходилось испытывать в военное лихолетье. Он признался, что был передо мной виноват. В Алма-Ате повстречал другого известного футболиста — Иосифа Лившица, игравшего здесь за команду «Динамо».
В 1944 году возобновились официальные футбольные матчи, возрождались старые команды, появились новые. Нас, нескольких зенитовцев, перевели из Дербышек на завод в подмосковных Подлипках. Здесь была создана подмосковная команда «Зенит», которую возглавил один из лучших тренеров страны Константин Павлович Квашнин. Под его руководством успешно выступали московские команды «Динамо», «Спартак», «Торпедо». Он знал все тонкости футбола и, что немаловажно, умел отбирать игроков. Кроме зенитовцев — меня, Иванова, Левин-Когана, Бодрова, Федорова, Смагина, Яблочкина, — Квашнин включил в команду нескольких футболистов из московского «Спартака» — Николая Гуляева, Константина Рязанцева, Алексея Соколова, привез с собой юного Сергея Сальникова.
Приехали мы в Подлипки прямо в рабочей одежде — ватниках, сапогах. Вскоре приступили к тренировкам. В составе этой команды я участвовал в товарищеских встречах и календарных играх на первенство Москвы. После снятия блокады Ленинграда зенитовские футболисты уехали в родной город. Я не смог вернуться вместе с ними в Ленинград — слишком свежи были раны от утрат, которые понесла там наша семья.
Меня приглашали разные московские команды, но пришлось остановиться на «Крыльях Советов», так как здесь были самые большие шансы быстро получить жилье. Поначалу нас разместили в раздевалках Дворца спорта «Крылья Советов». Вместе с нами ждал квартиру и прославленный тяжелоатлет Григорий Новак. Условия жизни были, конечно, очень тяжелые. Наконец, дали квартиру у Белорусского вокзала, но на последнем седьмом этаже в доме без лифта. Возможно, это и привело к заболеванию жены. Но чтобы получить жилье получше, надо было обращаться к начальству. Я же всегда умел отстаивать у начальства только интересы других игроков команды, свои — никогда.
Большое значение для становления команды имел приход опытного тренера Абрама Дангулова — человека мягкого, культурного, хорошо разбиравшегося в футболе. Мне он прямо сказал:
— Будешь в команде дирижером и наставником молодежи!
И эту ношу я охотно взял на себя — помогал советами по технике, вовлекал в комбинации во время матчей. Пришлось немало потрудиться над развитием у молодых футболистов профессиональных навыков. К примеру, с Никитой Симоняном мы отработали прием, связанный с реализацией штрафных ударов. Он становился в «стенку» спиной к воротам соперника, а я мягко и точно набрасывал ему мяч. С разворотом на 180 градусов он бил по воротам. Создавая голевые ситуации во время игры, я не стремился забить мяч сам, а предоставлял эту возможность молодежи. Вся игра строилась на реализации задуманных мною комбинаций.
По своему составу команда «Крылья Советов» была, прямо скажу, слабенькой. Поначалу играли вдесятером (теперь это даже трудно себе представить) — у нас не было крайнего нападающего. Правда, вскоре его место занял юный Сергей Коршунов, ставший впоследствии незаурядным нападающим. А привела его к нам мама, интеллигентная женщина:
— Вот, плачет, хочет играть в футбол, а я не знаю, что делать — разрешать или нет.
Я посмотрел Сергея в игре, посоветовал играть в футбол и, как показало время, не ошибся. В «Крыльях Советов» начинал свой спортивный путь и прославленный Никита Симонян. Восемнадцатилетним юношей приехал он из Абхазии, да так и остался в Москве на всю жизнь. Парнишка мне сразу понравился. Посмотрев его в игре, я посоветовал ему играть не по стандарту, а применять больше творчества. Хорошее впечатление произвел на меня и другой юный игрок, Сергей Сальников — очень техничный юноша с прекрасными данными. Ему я сразу сказал:
— Способности у тебя, Сережа, большие. Из тебя выйдет прекрасный футболист, если не будешь пить, курить и больше будешь тренироваться.
Играла в команде и испанская молодежь — Руперто Сагасти и Агустин Гомес, приехавшие в Советский Союз в 1937 году. Гомес вскоре стал прекрасным футболистом. Его младший брат выступал у нас в дубле. Относился я к молодым футболистам с любовью, «по-отечески», — как недавно признался Симонян.
Наши с Дангуловым усилия не пропали даром. Никита Симонян, Сергей Сальников, Александр Севидов, Сергей Коршунов стали впоследствии большими мастерами кожаного мяча. За время своей спортивной карьеры они не раз встречались с зарубежными соперниками, а вот свой первый международный матч — с английской клубной командой — провели в составе «Крыльев Советов».
Это было в 1944 году. Во Всесоюзный комитет по делам физкультуры и спорта позвонили представители одного английского клуба (вспомним, что еще шла вторая мировая война, в которой британцы были нашими союзниками) и предложили организовать встречу в Москве с какой-нибудь из столичных команд. Комитетское начальство приняло вызов и остановило свой выбор на «Крыльях Советов», где было немало молодых талантливых игроков. Когда приехавших англичан спросили, будет матч открытым или закрытым, те ответили, что все равно. А вот наше руководство перестраховалось и решило сделать игру закрытой. Поэтому на трибунах стадиона «Динамо» присутствовали в основном представители аккредитованных в Москве посольств. Для усиления «Крылышек» были приглашены Григорий Федотов и Всеволод Бобров. Но они так и не вышли на поле. Мы выиграли с крупным счетом. Все, кто присутствовал на этой игре, до сих пор вспоминают мою технику. Так, на праздновании моего восьмидесятилетия московский динамовец Василий Трофимов сказал, что он еще не видел в жизни, чтобы кто-то из футболистов так легко обыгрывал сразу по пять соперников.
К этому времени мне уже удалось восстановить спортивную форму, о чем засвидетельствовали не только газеты, но и мои самые преданные болельщики, имевшие возможность сравнить меня до- и послевоенного: «Его нельзя не заметить на зеленом поле, хотя остальные двадцать один игрок превосходят его ростом. Он обязательно «достанет» головой высокий мяч, в какую-то долю секунды раньше своего противника перехватит мяч и точно, быстро, не задерживаясь, его передаст. Правый инсайд команды «Крылья Советов» безукоризненно владеет сложной футбольной техникой. И если вчера команда «Крылья Советов» одержала победу над другой московской командой «Спартак», то в этом большая заслуга Дементьева. Дементьев «блуждал» по всему полю и оказывался там, где закипали жаркие схватки».
Наверное, так я играл и в 1944 году в Иваново во встрече на Кубок СССР. В четвертьфинале мы выиграли у местной команды с крупным счетом 6:0. Именно на этом матче произошла встреча с Дмитрием Шостаковичем. Он появился в раздевалке в перерыве между таймами. Объяснил, что в Иваново оказался проездом (кажется, из Куйбышева). Случайно узнав, что я играю, не удержался и пришел на матч. Все находившиеся в раздевалке искренне обрадовались встрече со знаменитым композитором. Дан гулов стал извиняться за убогость обстановки, в которой его приходилось принимать, — Шостаковича даже негде было посадить. Увидев, что мы сидим прямо на полу, он забеспокоился:
— Ребятки, а вы не простудитесь?
Потом подошел ко мне и как-то тепло и задушевно произнес:
— Знаете, когда вы уехали из Ленинграда, я даже не знал, за кого болеть. Мечтал посмотреть, как вы
