Подумала и обрадовалась чему-то. И вспомнила, как бабушка ему сказала:
«Я тебе ещё с Алёнкой поесть пришлю».
Этому и обрадовалась.
Глава XI. Отец
Алёна с бабушкой приехали домой, в Цапельки, на телеге, потому что бабушка очень устала. Вот приехали они, а дверь в избу открыта. Вошли — никого нет. А как глянули на стол, так и застыли: на столе скатерть постелена, щи дымятся — по тарелкам разлиты, хлеб нарезан… А тарелок — три… И нет никого.
— Скатерть-самобранка, да? — спросила Алёна. Она знала, что так не бывает, но думала — у бабушки, может, и бывает!
Бабушка села к столу, на лавку:
— Ну, выходи, кто там за печкой прячется?
— И ничего я не прячусь, — услыхала Алёна.
И из-за печки вышел… отец.
— Папка!
Он был в чистом костюме, рубашка белая, руки отмытые.
— Ну, стары да малы, давайте Борьку обмоем.
— А где он? — стала оглядываться Алёна. — В чём мыть-то будем?
Отец и бабушка засмеялись, а отец сказал:
— Вот щами и обмоем. Садитесь, работники, к столу.
Он был рад, папка. Он был красивый. А про Борьку непонятно говорил — пошутил, наверно.
— Как Нюра-то? — спросила бабушка.
Алёна насторожилась. Ведь Нюрой её маму зовут.
— Ничего, — ответил отец. — Больно парень горластый, спать ни вот столечко не даёт.
— Пап! — попросила Алёна. — Мне бы хоть глазком на него глянуть!
— Увидишь скоро, — ответил отец.
Он достал из-под стола белую бутылку, разлил из неё по стаканчикам. Себе налил и бабушке.
— Ну, за Борьку маленького! — сказал он. — Чтоб рос большим.
Алёна потянулась к отцу:
— Папка, у нас очень бабушка хорошая.
— А фотографии-то свои молодые она тебе не показывала? — спросил он. — Ведь первая красавица была.
— Ой, сынок… — отмахнулась бабушка. — Чего теперь вспоминать.
— Баушк, а ты давно была молодая?
Бабушка засмеялась, не ответила.
— А песни как пела! — покачал головой отец.
— Она и теперь поёт, — проворчала Алёна. — Корове своей.
Отец погладил Алёнкину голову:
— Чего насупилась?.. Э, да ты, я вижу, носом клюёшь. Ложитесь-ка вы спать, работнички! И мне пора домой.
Когда отец ушёл, Алёна поглядела случайно на лавку, а на ней — свёрток в серой бумаге.
— Ой, баушк, что это?
— Гостинец тебе, наверно.
— А тебе?
— Дак ведь я старая.
Алёна покраснела.
— Но ведь ты была молодая. Нет, баушк, чур, на двоих! — и развернула.
А там было голубое, мягкое, как льняное поле, когда лён цветёт. И пахло тоже льном. Платочек! Голубой платочек в белую крапину. А рядом ещё что-то белое, тоже в крапину. В синюю.
— Это, баушк, тебе.
И у бабушки тоже стал платочек. У Алёны — голубой, а у бабушки — белый. Надели они свои платочки и стали друг против друга. И засмеялись. Бабушка покачала головой:
— Правда, что стары да малы!
И тут вошла девочка — Таня. Сразу углядела:
— Ой, Алёна, какой платок-то!
А потом вспомнила, зачем пришла.
— Здравствуйте, Евдокия Тихоновна! — сказала она бабушке. — У нас соль кончилась. Насыпьте полстаканчика. А мы купим — отдадим.
— Насыпь, Алёна, — велела бабушка.
Алёне почему-то не понравилось, как сказала Таня, что они купят и отдадут. Будто бабушке соли жалко!
Алёна насыпала побольше полстакана, подала.
— Алён, — попросила Таня, — а ты дашь платочек поносить?
— Это папка подарил, — ответила Алёна.
— Не дашь?
Алёна промолчала. И Таня пошла со своей солью. Потом обернулась к бабушке:
— Спасибо, Евдокия Тихоновна.
И закрыла дверь.
— Баушк, — спросила Алёна, — она красивая?
— Красивая девочка. Они и все в роду красивые, — ответила бабушка.
Алёна вздохнула и пристроилась к бабушке мыть посуду.
Вдруг бабушка согнулась, прижала руку к спине.
— Ой, внученька! — и засеменила от шестка к кровати.
Алёна подбежала, укрыла бабушку одеялом:
— Ты полежи. Я посуду домою.
— Бог с ней, с посудой. Посиди возле, расскажи что-нибудь.
Алёна села на кровать, подумала, подумала, но ничего не вспомнила.
Бабушка закрыла глаза, вроде бы задремала. И тогда Алёна тихо-тихо стала говорить:
— Жила-была Белая Цапля. У неё был сад на болоте. А в саду — домик. И в домике она берегла белое перо. И вот пришла туда одна девочка. И как взяла она в руки это перо, так и выросли у неё крылья…
— Что-что? — переспросила бабушка. — Очень уж тихо ты сказываешь.
— Это я так, — смутилась Алёнка. — Сказку позабыла. Вспомню, потом скажу.
Глава XII. Яблоки
А утром Женя Соломатин сам прибежал. Алёна глянула в окошко, а он на крылечке сидит.
Заторопилась, плеснула на лицо водой из рукомойника, повязала платок вокруг шеи, есть и вовсе не стала. И — скорей на улицу.
Женя поднялся со ступеньки, на Алёну глядит во все глаза.
— Ну и платок!..
— Хорош?
— А то…
Потом снова сел, вздохнул.
