– Эффект от зелья уже должен был развеяться, – сообщила она.
– Он развеялся, – сказала Софи. – По большей части.
– Кейн не в том состоянии, чтобы… – начала Лиана.
– Я о нем позабочусь, – прервала Софи.
Лиана покинула комнату, и Софи заставила Кейна лечь в кровать. Она снова дотронулась до его лица, едва касаясь пальцем поврежденной кожи. Она чувствовала, как близко он подошел к смерти.
Это был ее главный страх, когда она сопротивлялась любви. Да, однажды она может потерять Кейна или Ариану. И когда-нибудь, потеряет собственную жизнь, от старости или несчастного случая, в сражении или любым из тысячи других способов.
Но жить не любя – это не альтернатива.
– Я люблю тебя, – прошептала она.
Кейн взял ее за руку и сжал.
– Я тоже тебя люблю.
Она расстегнула его порванную, окровавленную рубашку и осторожно сняла, вздрагивая от нанесенных ему увечий. Сможет ли она исправить содеянное, когда не носит в себе ребенка? Достаточно ли у нее сил, чтобы исцелить любимого мужчину? Вовремя.
Лиана вернулась, принеся все, что перечислила Софи. Кроме Арианы. Софи еще раз попросила принести дочь. Ее груди отяжелели, поскольку она пропустила время кормления. Но Лиана медлила, не желая покидать комнату.
Тогда Софи приказала, вложив в слова каждую частичку своей силы. Лиана неохотно вышла. Услышав щелчок замка, Софи поняла, что Лиана все еще боится.
Она закончила раздевать Кейна, искупала его и перевязала раны. Пока Софи оказывала ему помощь, он заснул, что ее вполне устраивало. Было бы трудно объяснить, чем она занимается. И потом, она не знала, сработает ее магия или нет. Она вздрагивала при виде каждого пореза и ушиба. Следы насилия причиняли ей такую боль, будто находились на ее собственном теле.
Лиана принесла в комнату Ариану и плетеную люльку. Пока Кейн спал на кровати, застеленной ужасной розовой простыней, Софи покормила Ариану, укачала ее и уложила спать в колыбель.
Время пришло.
Теперь свет из окна падал в комнату под другим углом. Он стал мягче, намекая, что скоро день закончится, и наступит вечер. Ей лучше исполнить задуманное при свете дня. Она не знала почему, просто чувствовала это.
Софи рассыпала листья и цветы линара вокруг кровати и на тело Кейна, потом прижала ладони к его груди.
– Я всем сердцем желаю твоему телу быстрого исцеления.
Она ожидала, что ушибы и порезы исчезнут, но ничего не произошло. Ее руки задрожали. Неужели исцелить тело настолько сложнее, чем подарить удачу и вылечить разум? Или она должна носить в себе ребенка, чтобы стать той могущественной ведьмой, которой, по словам Жульетт, являлась?
– Выздоравливай, – сказала она чуть тише. Ничего. – Пожалуйста.
Кейн продолжал спать, и его раны никуда не делись. Обескураженная Софи легла рядом и обняла его измученное тело.
– Мне жаль, что я не училась прилежнее, как советовала Айседора, тогда к сегодняшнему дню я могла бы стать более сильной ведьмой. И справилась бы с ранами взмахом руки. – Но жизнь, разумеется, была гораздо сложнее. Наверное, все сложилось так, как суждено.
Она пыталась понять свой дар, и, кажется, кое-что начало для нее проясняться. Когда она пришла в Шэндли, и все те женщины забеременели – это случилось не из-за вырвавшегося из-под контроля влечения. В тот день мужья и жены соединились, любовники искали друг друга. Но их свело вместе не мимолетное вожделение, а любовь.
Пусть только мгновение или два, но Софи находилась неподалеку от тех женщин и мужчин, которых затронула ее магия. В тот день она думала о растущем в ней ребенке и, да, вспоминала о мятежнике, которого нашла спящим под деревом линара. Жульетт сказала, что ее дар связан с вырвавшимися из-под контроля эмоциями, и Софи только сейчас начала понимать, что это значит.
Ее любовь вырвалась за пределы тела и затронула окружающих. Если бы она была беременной, но испытывала не любовь, а другие эмоции, они так же распространились бы за пределы ее тела и повлияли на всех, кто оказался поблизости? Она испускала облако эмоций, которое воздействовало на окружающих?
Софи не могла вспомнить сердилась ли хоть раз за время беременности. Что случится, если из нее вырвется не любовь, а гнев? Как это отразится на людях?
– Выздоравливай, – шептала она, устраиваясь рядом с Кейном и прижимаясь к его прохладному телу. Он нуждался в ее тепле. – Выздоравливай ради меня, – Софи закрыла глаза и провалилась в сон.
Проснувшись, Кейн увидел, что уже наступил вечер. Он спал голый в мягкой кровати под шелковыми простынями, рядом с ним свернулась такая же голая Софи.
Кейн поднял руку и обратил внимание, что совсем не чувствует боли. Они с Софи спали в темноте, поэтому он не видел ран на своей руке. Но когда он засыпал, они, несомненно, там были.
Лицо тоже не болело. Наверное, Софи дала ему какое-нибудь ведьмовское зелье, снявшее боль. Он коснулся пальцами лица и ощупал раненую щеку.
Но нашел там лишь тонкий рубец шрама.
Он проспал несколько месяцев и упустил время, так же как после встречи с Софи у пруда? Софи стала императрицей?
Он осторожно потряс ее.
– Софи, проснись.
Она застонала и обхватила его рукой.
– Это обязательно? Я смотрела такой замечательный сон.
– Ты вышла за него? – спросил Кейн.
Софи медленно приподнялась и взглянула на него сверху вниз. То что они лежали вместе, казалось таким же естественным, как дыхание.
– Я ни за кого не вышла. С чего ты… – Через окно проникало немного лунного света, достаточно, чтобы он смог увидеть ее улыбку. Она коснулась рукой его лица. – Получилось.
– Что получилось?
– Сердечное пожелание истинной могущественной ведьмы, – прошептала она.
– Ты этого пожелала?
Софи кивнула.
– Я сомневалась, что чары сработают, но они сработали. Просто желание исполнилось не моментально, так же как с полевыми цветами.
Он коснулся ее лица, проследил пальцами линию щеки.
– Итак, я влюбился в ведьму, у которой осуществляются все желания?
– Не все, – шепнула она.
Он знал, что она думает о спасении. Пожелания и исцеление были в ее власти. Спасение – в его.
– Я вытащу нас отсюда, обещаю.
– Я знаю, – доверчиво прошептала она.
Он переплел свои пальцы с ее и крепко сжал.
– Я должна тебе кое-что рассказать, – сообщила она, ее голос звучал ласково, приглушенно и весьма неуверенно. – Я не хочу, но… скрыть такое было бы с моей стороны несправедливо. Я лишь надеюсь, что ты меня не возненавидишь.
– Ничто и никогда не заставит меня тебя возненавидеть.
Она глубоко вздохнула, как будто набиралась храбрости.
– Я так сильно старалась не любить тебя.
– Я знаю.
– Я не хотела тебя любить.
