траки.
— Вася, я ведь тебя ищу, у меня тут с собой для тебя…
— О! Вот и креветки не нужны… Видишь, как ты вовремя… Кстати, ты в Москву как вернулся?
— Нормально, а что такое?
— Поехали, покажу интересную штуку.
Минут через двадцать Миша сидел в знакомом кубрике и пил с Васей коньяк. Слегка подлечившись, Вася покопался в столе и сунул Мише под нос лист бумаги.
— Читай.
Миша посмотрел и понял: всяко он офигевал во славном городе Цхинвале, но вот это — как утюгом по голове. Эта штука посильнее отдельного танкового батальона.
Да чего там, она посильнее мины будет.
Перед ним был рапорт в Москву от имени одного из заместителей председателя КГБ Южной Осетии. Рапорт о том, что в ходе проведения мероприятий КРО[11] выявлен штатный сотрудник грузинских технических служб, некто Клименко Михаил. Далее следовала подробная ориентировка на негодяя Клименко.
Чтобы как-то собраться с мыслями, Миша прочел рапорт дважды. Поднял глаза на Васю и спросил:
— Прости… А это — что?
— Это? — и Вася назвал фамилию аналитика, с которым Миша днем договаривался, чтобы тот ему камеру выставил к ковровой дорожке. — Это я у него со стола забрал.
— А-а…
— Ну ты же понимаешь, что эта бумага дальше никуда не пойдет. Но ты просто имей в виду, что такие бумаги — есть.
Миша разлил коньяк, поднял стакан и сказал:
— Ну… Будь здоров.
— И ты будь здоров, — отозвался Вася.
Часть III
ШПИОН, КОТОРЫЙ МЕНЯ ЛЮБИЛ
Москва, май 2010 г.
Глава 1
«ГОЛДФИНГЕР»
Мишу давно предупреждали, что кувалда — инструмент коварный. Возможно, одушевленный. Внутри кувалды идет своя жизнь, незаметная человеческому глазу. И ты никогда не будешь вполне готов к тому, что кувалда вдруг взбрыкнет. Можешь считать себя мастером кувалды — а она только и ждет, чтобы ты в эту глупость поверил.
На той неделе Миша выпивал со старшими друзьями-отставниками, и те ему рассказали очередной триллер с участием кувалды. Отставники регулярно снимались во всяких разных теле — и кинопроектах, играя фактически самих себя: группы захвата, ОМОНы, ОМСНы, ОСОМы ФСБ, ГРУ и прочие наборы гласных и согласных.
Естественно, раз за разом им подсовывали эротическую сцену «хорошие парни вламываются в дверь».
И вот на очередной съемке режиссеру приспичило, чтобы добры молодцы, увешанные броней, разгрузами, стволами, шлемами и прочей милитаристской приблудой, сносили дверь не богатырским ударом ноги или плеча, а кувалдой. Ради чего реквизитор припер мужикам правильную «машку» килограммов на двадцать.
Мужики покочевряжились, типа, зачем нам это изделие, если у нас ноги есть. Ах, дверь железная? Так мы сейчас Леху вон раскачаем на руках — и башкой в эту железную дверь воткнем. Хана двери гарантированная. Ладно-ладно, пошутили, не башкой, конечно, ногами.
Но на съемочной площадке главный — режиссер, и слушать всяких балбесов в масках и шлемах ему западло. Так что взяли «машку» — и вперед. А дверь расположена неудобно для этого, и за дверью коридорчик узкий, и в конце его оператор с камерой… И развернуться в этом коридорчике не получится. Значит, открывающий должен «машкой» по двери звездануть, а потом куда-то эту дуру спрятать, хоть в карман, хоть ты проглоти ее. Под ноги кидать нельзя — либо сам об нее споткнешься, либо следующий, либо вообще она в оператора прилетит.
Мучились-мучились, вроде как навострились.
«Начали!» — проорал режиссер, и группа захвата начала работу. БАЦ! Открывающий, поминая по матери того козла, который не понимает русский язык и заставляет его размахивать кувалдой, валит дверь с одного замаха. И, захлебнувшись адреналином, бросается на штурм квартиры, скорее чувствуя, чем видя или слыша своего второго номера, который почти наступает ему на пятки, прикрывая командира. Отработали на «ять», четко по нормативу: на всю квартиру — пять секунд. Добежали. Проорали «все чисто!» и ждут команды «стоп, снято!».
А съемочная группа замерла в оцепенении и смотрит на бойцов, широко открыв рты. Бойцы начинают аккуратно переглядываться — вдруг у кого-то штаны упали, а он и не заметил, — и видят, как открывающий медленно складывается в беззвучном хохоте…
Дальше рассказ открывающего: «Размахнулся, дверь вскрыл, легла как по нотам четко под ноги, почувствовал хлопок по спине от напарника, ну и рванул вперед. Бегу в первую комнату и на ходу понимаю, что у меня палец неправильно лежит, и никак спуск найти не может. Глаза опускаю, уже влетев в комнату, а в руках — гребаная кувалда! А тут ее и бросать уже некуда. Так с этой дурой наперевес квартиру и дочищал…»
…Поэтому Миша всеми силами отбрехивался, когда режиссеры требовали открывать кувалдой дверь. Объяснял, что так не делается. Просил. Ну просто умолял. Ну действительно ведь так не делается нигде — кроме американских боевиков, которых вы насмотрелись. Но здесь-то не Америка!
Когда на площадке в очередной раз возникла Ее Величество Кувалда, уютно возлежа на руках у реквизитора, Мише показалось, что сейчас железяка ему ехидно подмигнет. Это неспроста, подумал Миша, она что-то задумала! Будет нам сегодня хоррор-шоу, чует мое сердце… И прибег к последнему, крайнему средству убеждения.
— Ладно, я — просто консультант, — сказал он режиссеру. — Нахватался по верхам, могу не знать чего-то. Но спросите вон Ваню — разве он на работу с кувалдой ходит?
Ваня честно ответил: ничего не имею лично против кувалд, я их уважаю, у меня на даче живут целых две, большая и маленькая, и я их с удовольствием выгуливаю. Но лупить этой штукой по двери очень неудобно, а потом ее надо куда-то убрать подальше, когда дверь упадет. Это лишнее время, лишняя морока, короче — нельзя ли привычными средствами обойтись?..
— Вот видите, — сказал Миша. — Может, обойдемся, а?
