— Это мое дело.
— Ты же знаешь, что до конца года Эд будет на неполной неделе. Если бы не его стаж…
— Водопровод ломаться не перестанет. И его не сократят.
Ей было плевать; удачи она ему не желала. Усевшись за стол, она открыла «Лидер» на колонке редактора.
— Ты только послушай, до чего слабоумные бывают люди! Какой-то тип из Лос-Гатоса пишет, что Маленков — антихрист и Господь ниспошлет ангелов погубить его.
Она перелистала на медицинскую колонку.
— «Стоит ли беспокоиться, если на внутренней стороне губы у меня язвочка? Она не болит, но и не проходит». Да у него, наверное, рак.
— Тебе нельзя бросать работу.
— Я не Джейк, — сказала она, — не делай из меня Джейка.
— Что еще за Джейк?
— Он там пять лет проработал.
Она нашла колонку с вакансиями и развернула газету.
— Нет, конечно, я всегда могу выйти за Гордона и сидеть дома — шить, пока он латает проколотые шины. Солдатик форменный. Такой послушный. Помаши флажком, Джейк Гордон.
— Ужин готов, — сказала мать. — Пойди скажи Эду.
— Сама скажи. Я занята.
Погруженная в чтение объявлений, она нашаривала ножницы. Вот, похоже, подходящее, и опубликовано первый раз.
«Для розничной торговли требуется молодая женщина. Требования: коммуникабельность, привлекательная внешность, аккуратная одежда. Знание музыки — преимущество, но не решающее. Джозеф Р. Шиллинг, тел. МАЗ—6041, с 9 до 17».
— Пойди позови его, — все повторяла мать, — я же тебе говорю; неужели нельзя помочь? Какой-то прок от тебя должен быть?
— Перестань, — нервно ответила Мэри Энн. Она вырезала объявление и положила к себе в сумочку.
— Вставай, Эд, — сказала она отцу. — Давай, просыпайся.
Он сидел в кресле, и вид его заставил ее замереть в ужасе. Пиво пролилось на ковер, пятно росло на глазах. Она не хотела подходить к нему ближе и остановилась в дверях.
— Помоги мне встать, — протянул он.
— Нет.
Ее подташнивало; она не могла даже думать о том, чтобы коснуться его. И вдруг она закричала:
— Эд, давай! Вставай!
— Вы ее только послушайте, — произнес он. Ясные, тревожные глаза остановились на ней. — Зовет меня Эдом. Почему бы ей не назвать меня папой? Или я ей не отец?
Она засмеялась, сама того не желая, но сдержаться не было сил.
— Господи. — Она задыхалась.
— Прояви к отцу хоть какое-то уважение. — Он уже встал и подходил к ней. — Слышишь меня? Дамочка. Слушай сюда.
— Даже не вздумай руки распускать, — сказала она и поспешила обратно на кухню, к матери. Она вынула из серванта тарелки. — Только дотронься до меня, сразу уйду. Скажи ему, чтоб не трогал меня, — попросила она мать. Вся дрожа, она стала накрывать на стол. — Ты же не хочешь, чтоб он меня трогал?
— Оставь ее в покое, — сказала Роуз Рейнольдс.
— Он что, пьяный? — вопрошала Мэри Энн. — Как можно напиться пивом? Это что — дешевле?
И тут он в очередной раз поймал ее. Он схватил ее за волосы. Игра, старая страшная игра повторилась снова.
Мэри Энн снова ощутила его пальцы на своей шее; маленькая, но очень сильная ручонка сдавливала основание ее черепа. Костяшки, впиваясь в кожу, пачкали ее; она чувствовала, как пятно разрастается и ширится, как грязь просачивается внутрь. Она закричала, но это было бессмысленно. И вот прогорклое пивное дыхание накатилось на нее волной — он силой поворачивал ее лицом к себе. Не выпуская из рук тарелок, она слышала, как скрипит его кожанка, как шевелится его тело. Она закрыла глаза и стала думать о другом: о чем-то хорошем и тихом; о том, что вкусно пахнет; о чем-то далеком и спокойном.
Когда она открыла глаза, он уже отошел; теперь он сидел за столом.
— Эй, — сказал он, когда жена подошла к нему с казанком, — смотри, какие у нее сисечки отросли.
Роуз Рейнольдс ничего не ответила.
— Растет девка, — буркнул он и подтянул рукава, чтобы поесть.
3
— Гордон, — сказала она.
Но это был не Дэвид Гордон. Дверь открыла его мать. Она выглядывала в ночную мглу и смутно улыбалась стоящей на крыльце девушке.
— Неужто Мэри Энн, — сказала миссис Гордон, — как мило.
— А Дейв дома? — спросила она. Она была в джинсах и матерчатом плаще; из дома она ушла сразу после ужина. В ней еще было живо ощущение побега, а в сумочке лежало объявление.
— Ты ужинала? — спросила миссис Гордон. Запах теплого ужина просачивался наружу. — Пойду наверх, посмотрю в его комнате — может, он еще не ушел.
— Спасибо, — сказала она, дыша нетерпением, в надежде, что он все же дома, потому что так было бы куда удобнее; она могла бы пойти в «Королек» и одна, но с провожатым все-таки лучше.
— Может, пройдешь, дорогая?
Ей казалось естественным, что невеста сына должна зайти в дом; она придерживала дверь, но Мэри Энн стояла на месте.
— Нет, — сказала она. У нее не было времени. Она была загнана в угол необходимостью действовать. Черт подери, подумала она, машины нет. Гараж Гордонов был пуст, значит, Дейва не было. Что ж, пусть так.
— Кто там? — прозвучал радушный голос Арнольда Гордона, а вслед за голосом явился и он сам — с газетой и трубкой в руках, в тапочках на босу ногу. — Мэри, да проходи же; что с тобой, чего ты там стоишь?
Пятясь вниз по лестнице, она сказала:
— Дейва же дома нет? Впрочем, неважно. Я просто хотела узнать.
— Неужели ты не зайдешь? Не порадуешь стариков? Мэри, послушай, может, угостишься тортом с мороженым и мы поболтаем?
— Мы тебя так давно не видели, — добавила миссис Гордон.
— До свидания, — сказала Мэри Энн.
«Дорогая, — подумала она, — эта новая яйцерезка просто чудо. Обязательно возьмите ее, когда вы с Дэвидом заведете хозяйство. Дату еще не назначили? Положи себе еще мороженого».
— Дейв на собрании Молодежной торговой палаты, — сказал Арнольд, выходя на крыльцо. — Как твои дела, Мэри? Как родители?
— Хорошо, — сказала она, притворяя калитку. — Если спросит, я в «Корольке». Он знает.
Засунув руки в карманы, она пошла в сторону «Ленивого королька».
В баре столбом стоял дым; было не протолкнуться — всюду беспорядочно толпилась подвыпившая публика. Она протискивалась меж столиков, между людьми, сгрудившимися возле эстрады, — к
