И Лермонтов витать над нами будет.Он был поручик — значит, лейтенант, Хозяин удивится: «Что за люди?Надолго ли вселил их комендант?»Пройдет два дня, от силы три. И снова Зайдет полковник, скажет нам: «Пора!» Понявши с полувзгляда, с полуслова, Поднимемся мы в пять часов утра.Шофер выносит вещи и винтовки.Быть может, мы сумеем кое-как Поспеть к артиллерийской подготовке На «виллисе», похожем на башмак.Еще темно, и холодно, и сыро. Железо, как огонь, горит в руке. Прощай, моя сто первая квартира В разбитом, невеселом городке.1944
СВЕТЯЩЕЕСЯ ОКНО
Я буду в Берлине иль в Вене,От милой земли вдалеке,Когда затемненье отменят В зеленом твоем городке.В вечернюю тихую пору,Вдыхая цветочный настой, Поднимешь ты душную штору, Скрывавшую свет золотой.Сквозь тысячу верст я увижу Светящееся окно.Чем дальше иду я, тем ближе Сквозь тьму проступает оно.И есть в нем чудесная сила,Лишь сердцу понятный закон:Оно мне и раньше светило,Хоть город твой был затемнен.Поверь мне — мы встретимся скоро. Светись, золотое окно.Разлука — как темная штора,А свет — он горит все равно.1944
В ДОМЕ КРОХОТНУЮ ДЕВОЧКУ...
В доме крохотную девочку Эвой-Иолантой звали.В темноте, не разглядев еще,На руки ее мы брали.Погоди. Ты только с улицы, Зимним ветром заморожен.Вот смотри, она простудится.Будь с ней очень осторожен.Лучше дай понянчу я ее, —Так соскучился по ласке!Голубые или карие У твоей девчонки глазки?От шинелей пахнет вьюгами, Только русский говор нежен. Смотрит девочка испуганно На небритого жолнежа.Наши Гали, Тани, Шурики,Вы простите лейтенанта,Что, задумавшись, зажмурившись, Нянчит Эву-Иоланту.
