В рубашке с короткими рукавами,С руками, скрученными за спиной,Стоите Вы, голову вскинув гордо, Вложив в презренье остаток сил,В пробитом пулями кузове «форда»,А может, то нами подаренный ЗИЛ...В Тисвильский лагерь везут премьера, Которым будет гордиться век.Большая печаль и огромная вера Светятся в щелках распухших век.Еще страшнее, чем стон ребенка, Молчанье раненого бойца.Как ток, проходит трагедия Конго Сквозь наши познавшие боль сердца.Мне горько, что этой беды причина Сердечность Ваша и добрый нрав.Не раз история нас учила:Нельзя быть мягким, когда ты прав.У наших врагов, у продажных бестий, Нет сердца. Нельзя их щадить в борьбе. А Вы, черный рыцарь высокой чести, Наивно судили о них по себе.Известны миру полковники эти,Хозяин один их берет внаем.Они и в Венгрии и в Тибете Нас в землю закапывали живьем. Прикрывшись Вашим восторгом детским, Они затаились, портфели деля,Когда Вы в парламенте конголезском Бельгийского прокляли короля.Зачем были митинги на дороге,Когда Вы ехали в Стэнливиль?Бандиты подняты по тревоге,Клубится погони красная пыль.Следы танкеток вокруг — как шрамы, Исправно выслуживается лакей.В Брюссель и Нью-Йорк текут каблограммы:Заданье выполнено. О’кэй!Тюрьма — резиденция Ваша сегодня, Терзает Вас голод и влажный зной,И все же Вы в тысячу раз свободней, Чем те, кто Вам руки скрутил за спиной. Тисвильский узник в раздумье замер. Держитесь! Истории ход таков — Проверьте замки у тюремных камер, Они сгодятся для ваших врагов.1960
МОЕ ОРУЖИЕ
Колониальный строй уже в агонии,Лев стал беззуб и дряхл, все это верно. Но мы с тобой пока еще в колонии И чувствуем себя без виз прескверно.Нас пятеро. Мы первые советские, Ступившие на этот берег душный. Аэродром. За ним лачуги ветхие,И вид у пальм какой-то золотушный.Встречает нас чуть не эскорт полиции. Достойны ль мы подобного почета? Черны мундиры, и чулки, и лица их,И тут же штатских агентов без счета.Недюжинное рвенье обнаруживая,Один из них, картинно подбоченясь:«А ну-ка, покажи свое оружие!» — Бросает, мне, выпячивая челюсть.Обидно за него, сержанта черного, Такую злобу вижу здесь впервые.Откуда это исступленье чертово?Поверят ли в Москве, что есть такие?Чего скрывать? В дорогу взял, конечно, яОпасные свои боеприпасы:Ему я предъявляю ручку вечную
