искусства, Элли приблизительно оценила его стоимость. Это было целое состояние, и Элли покачала головой: — Я не могу это принять.
— Элли, мы же египтологи, — напомнила ей Кэт. — И это не предмет старины, а новая вещь, которая сделана по нашему заказу. Хантер позаботился, чтобы настоящий скарабей остался в музее в Каире. Это копия, но совершенно точная. Поскольку драгоценные камни расположены так же, как на оригинале, этот амулет считается магическим и отразит любую угрозу. — Кэт улыбнулась. — Оригинал был подарен принцессе Нетахула-ре. Есть сведения, что жена ее брата попыталась ее отравить. Принцесса не умерла, а только заболела. Жена брата снова попыталась убить ее, но была схвачена во время этой попытки и сама погибла жестокой, можно даже сказать ужасной, смертью. Так что этот скарабей защитит тебя так же, как принцессу. Если проклятия существуют — во что я, конечно, не верю, — теперь ты защищена от них. Так что все хорошо.
— Я тоже не верю в проклятия, но от всего сердца благодарю тебя и Хантера. Но, Кэт, мне действительно надо поговорить со всеми вами. Я на самом деле не знала, что должно произойти сегодня, и…
— Кэт, вот ты где!
Они уже проходили в дверь зала, и здесь их отыскал немного запыхавшийся от быстрой ходьбы Хантер.
— А, ты подарила ей скарабея! Он тебе нравится, Элли?
— Очень нравится! Он прекрасный. Но это слишком дорогой подарок.
— Чепуха! Ты выросла и стала женщиной, которую мы все очень высоко ценим, — произнес Хантер и поцеловал в щеку, а потом взял за руку свою жену. — Я ни в коей мере не хочу быть грубым, но я уже потанцевал с десятком дам и девиц необъятного размера и немолодого возраста. Теперь я хотел бы один раз потанцевать со своей женой. Элли, ты извиняешь нас?
— Извиняю, но…
Супруги умчались в танцевальный зал, а Элли оставалось лишь огорченно смотреть им вслед.
Она стояла, опустив голову, и думала, что сегодня, возможно, не подходящий момент для разговора с ними. И все же ей надо каким-то образом добиться от них понимания, убедить их в своей правоте. Они столько трудились, чтобы дать ей прекрасное образование. Разве она теперь не должна стремиться использовать его?
— Это вы, моя дорогая?
Девушка повернулась и увидела, что рядом с ней стоит лорд Джозеф Ферроу, граф Уоррен, ее будущий свекор.
— Вы не должны волноваться из-за бреда женщины, которая от горя потеряла разум, — тихо сказал он.
— Я не волнуюсь, — ответила Элли. Она знала, что говорит ему правду, но все-таки по ее спине пробегал едва ощутимый холодок страха.
Элли напомнила себе, что теперь у нее есть скарабей.
— Вы не окажете мне честь станцевать со мной последний танец? — спросил лорд Джозеф. — Время уже позднее, и мне пора в дорогу.
— Конечно, — пробормотала она.
Когда они шли в танцевальный зал, Элли заметила веселый огонек в глазах лорда Джозефа и вопросительно взглянула на своего спутника.
Лорд улыбнулся:
— Я думаю, вы ничего не знали о предстоящей помолвке?
Элли покраснела и спросила:
— Откуда вы это узнали?
— Я это понял по вашей реакции.
— Мне очень жаль.
— Все в порядке. Но скажите мне, и скажите правду: страшно или приятно вам стало, когда вы узнали, что однажды станете графиней, женой графа?
— Я не собираюсь замуж за вас, милорд! — пошутила она. — И вы, мне кажется, обладаете крепким здоровьем. И конечно, я желаю вам прожить как можно дольше.
— Спасибо. Но каждое поколение однажды должно уступить место следующему, и я должен признать, что благодарен судьбе за то, что имею сына.
— Вы, милорд, вряд ли похожи на готовый рухнуть старый дуб. Вы могли бы снова жениться и иметь много сыновей, если бы пожелали.
Он слегка наклонил голову, а потом взглянул девушке в глаза и ответил:
— Я никогда не женюсь снова. А вы, моя дорогая, уклонились от ответа на мой вопрос. Что вы думаете о возможности стать женой моего сына?
— Поскольку я еще незнакома с вашим сыном, я вряд ли могу иметь об этом какое-либо мнение.
Элли удивило, что лорд Ферроу не стал говорить ей о том, как высоко все ценят его сына, или как-то иначе восхвалять его достоинства.
— Это верно. Я думал, что кто-нибудь из ваших опекунов объяснил вам эту ситуацию, — пояснил лорд Ферроу.
— Я полагаю, они собирались это сделать сегодня, — сказала Элли, — но им все время что-нибудь мешало.
— Хотя вы и не знаете моего сына, но что вы чувствуете при мысли об этом браке? В конце концов, многие девушки вышли бы даже за трясущегося всем телом слабоумного старика, лишь бы стать графиней.
Девушка улыбнулась его словам:
— Чувствую ли я, что для меня большая честь быть женой такого человека? Несомненно, чувствую. Люблю ли я моих опекунов? Да, и глубоко. Ценю ли я все, что они сделали и продолжают делать для меня? Да.
— Очаровательный ответ! — Лорд Ферроу слегка наклонил голову и весело улыбнулся девушке. — Честно говоря, я очень волновался. Понимаете, все дело в клятве. Но, боюсь, я не имею права ничего говорить об этом — действительно не имею.
Элли покачала головой:
— Какие бы клятвы ни были даны относительно меня, я воспитана так, что смогу сама разглядеть в этом мире свой путь. Ваш сын совершенно не обязан жениться на мне.
— Нет, моя дорогая. Будущее остается тайной, — подтвердил лорд.
Девушка пристально взглянула на него и нахмурилась.
— Но…
Больше она ничего не смогла сказать, потому что мимо них шли гости, которые поздравляли невесту и будущего свекра и радовались намеченной свадьбе.
— Моя дорогая, мне пора уходить, — попрощался лорд Ферроу. — Мы, несомненно, поговорим снова.
Потом он взял ее за обе руки, поцеловал в щеку и направился к выходу. Элли следила за тем, как он уходит, пока не почувствовала, что кто-то дотронулся до ее плеча. Она повернулась и увидела рядом с собой леди Лавинию.
— Марк — красивый мужчина и очень знатен. Какие прекрасные дети у вас будут! — воскликнула она.
Шедший сзади Эндрю Херрингтон засмеялся и прошептал:
— О боже, Вини! — Потом он игриво пожал плечами и возразил: — Иногда у самых красивых родителей бывают самые уродливые дети.
— Эндрю, это просто ужасно! — возмутилась Лавиния.
— Но это правда! — с шаловливой улыбкой ответил молодой человек и взял Элли за обе руки. — Простите меня. У меня во рту оскомина от винограда, до которого не дотянуться. Я был бы рад стать вашим поклонником. По-моему, лорд Стирлинг поступил нечестно: столько лет не показывал вас почти никому, а теперь позволил нам взглянуть на такую красоту лишь для того, чтобы объявить о вашей будущей
