правую сторону. Наверху у меня контора, куда надо подниматься по лестнице. Там я веду свои дела.
Я не знаю, были ли причиной драмы покупки, сделанные у меня мадам Бовари в течение нескольких лет. Если это так, то я был бы искренне огорчен.
Мадам Бовари была необыкновенной женщиной, месье. С самого своего приезда в Ионвиль, несмотря на то что у нее был муж и дом, которому позавидовала бы любая женщина, она начала скучать. Наши разговоры начинались всегда одинаково: «Сегодня мне ничего не нужно, господин Лерё». После чего она скупала половину лавки! Причиной покупок галантереи, белья, иногда мебели была ее праздность. За один месяц она могла заказать у меня готическую скамеечку для молитвы, кашемировое платье, учебник итальянского языка и вдобавок лимонов на четырнадцать франков, чтобы чистить ногти! На эти покупки она подписывала мне долговые расписки, но вопрос об их оплате никогда не вставал.
Затем господин Бовари имел неосторожность подписать ей доверенность, и она стала выдавать векселя на имя четы Бовари. Не знаю зачем именно, но по каким-то делам она часто ездила в Руан. Ее счет у меня рос день ото дня, но речь шла уже о выданных кредитах, а не о покупках. Я не думал о том, чтобы отказать ей и сейчас понял, что был тогда неправ! Однако мои векселя уже достигли огромной суммы в три тысячи франков, и я счел невозможным ссужать ее деньгами и далее. Тем более что господин Бовари, не зная о долгах, сделанных его женой, тоже начал занимать у меня деньги! Мне надо было срочно погашать кое-какие платежи, и я подал на арест имущества.
Что она делала с деньгами, которые брала у меня в долг? Сначала она оформляла свой интерьер, покупала мебель, безделушки, кое-какие туалеты. Наверное, следует расспросить об этом ее мужа и двух знакомых, которые, кажется, были у нее в то время, это господин Родольф и господин Леон.
Господин Родольф — владелец усадьбы в половине лье отсюда. Она с ним часто виделась некоторое время, даже ездила с ним верхом, ради чего купила у меня амазонку, а также стек и все снаряжение.
Господин Леон — бывший клерк нашего нотариуса мэтра Гильомена. Когда он переехал из Ионвиля в Руан, стали поговаривать (хотя я и не доверяю слухам), будто мадам Бовари так часто ездила в Руан, чтобы видеться с ним. Поскольку этот вопрос заинтересовал следствие, надо расспросить Ивера, кучера дилижанса из Руана. Возможно, он сумел бы прояснить некоторые детали. Что же касается меня, то я ничего другого не знаю.
Прочитано, подписано, датировано:
Лерё, торговец модными новинками
5. Г-Н ОМЭ, АПТЕКАРЬ
(Г-н Омэ был вызван для дачи показаний вместе со своей супругой.)
Моя фамилия Омэ. Я аптекарь первого класса, специалист по водам Виши, сельтерской и другим минеральным водам, по выпаренным экстрактам фруктовых соков, по медицине Распайля,[10] арабскому ракауту,[11] таблеткам Дарсе, пасте Ренью, бандажам, ваннам, лечебному шоколаду и так далее.
С самого приезда молодой четы Бовари мы с женой выказывали им свое расположение. Мы облегчали всеми возможными способами их обустройство на новом месте, давали им советы и много раз принимали их у себя. Я помог им установить в погребе бочку для сидра, подсказал, какого мясника выбрать, где подешевле покупать продукты, помог заключить договор с городским могильщиком Лестибудуа, чтобы он раз в неделю приходил ухаживать за их садом.
Несмотря на все усилия, господину Бовари не удалось найти достойную его клиентуру. По моим настояниям, а также ради престижа, он прооперировал искалеченную ногу молодому Ипполиту, прислужнику постоялого двора «Золотой лев». К сожалению, операция прошла неудачно, и ногу пришлось ампутировать. Бовари был вынужден купить Ипполиту деревянный протез. Можете себе представить, какое это впечатление произвело на жителей!
Мадам тем временем скучала, она позволила себе некоторые траты… Если бы я знал, что она подписала векселя на многие тысячи франков для некоего господина Лерё, я бы немедленно настоял на том, чтобы господин Бовари прекратил всякие сношения с этим типом. Все здесь в курсе, что он был торговцем лошадьми на Юге и разорялся не один раз. А кое-кто говорил, что он в течение нескольких лет был содержателем дома свиданий в Арле!
Не знаю, каким образом мадам Бовари достала мышьяк или, если правильнее сказать, мышьяковую кислоту. Я никогда не продавал это ей, а также никому в Ионвиле за последнее время. Она получила мышьяк либо от своего мужа, либо в Руане, куда часто ездила.
Я не знаю, зачем она наведывалась в Руан. Вероятно, по своим делам, чтобы покупать там книги, ноты для фортепьяно, потому что она любила читать, ей нравилась музыка, особенно немецкая, которая на многих нагоняет тоску. Возможно, именно чтение и музыка так пошатнули состояние ее духа.
Я ничего не знаю ни о ее недавних денежных проблемах, ни об аресте недвижимости, а также об отношениях с господами Родольфом Буланже и Леоном Дюпюи. Ни я, ни моя жена не бываем у господина Родольфа Буланже. У него вообще мало кто бывает, да он никого и не приглашает. Что касается господина Леона Дюпюи, это молодой человек без состояния, но вполне приличный, и, полагаю, его переезд в Руан наверняка поможет ему встать на ноги. Я уважаю его за способности, а мадам Омэ ценит в нем любезность. У него есть таланты: он рисует акварелью, играет с листа, поет романсы. После ужина он охотно говорит о литературе и поэзии, если общество не садится играть в карты. Господин Дюпюи заслуживает того, чтобы достигнуть успеха. Возможно, однажды он станет нотариусом. Живя в Ионвиле, он снимал у нас в доме небольшую комнатку над амбаром, где сейчас поселилась наша дочь.
О самой я знаю лишь следующее. Около девяти часов вечера 23 марта меня внезапно вызвал господин Бовари, и я с изумлением узнал, что мадам Бовари проглотила мышьяк. Затем я помогал господину Бовари оказать ей первую помощь. Пришла также мадам Омэ, и мы все трое пытались облегчить страдания мадам Бовари. Именно я посоветовал Шарлю пригласить докторов Каниве и Ларивьера, сам же он подумал только о том, чтобы вызвать священника. После смерти несчастной моя жена мадам Омэ занялась необходимыми делами по хозяйству. Позже прибыла мать господина Бовари и взяла все в свои руки.
Да, Бовари сразу показал мне письмо, в котором его жена сообщала, что намерена покончить с собой. Он достал его из секретера своей жены, где она хранила свою переписку. Я помню, что письмо было адресовано ему, оно было запечатано, и он сломал печать. Судя по тому, что он мне прочитал, письмо начиналось такими словами: «Никого не вините…» Она сказала, что приняла мышьяк, и мы начали искать противоядие от этой отравы в медицинском словаре, который, к счастью, имелся в доме.
Нет, сам я этого письма не читал. Прочел его только господин Бовари. Что с письмом стало, я не имею понятия. Должно быть, господин Бовари куда-то его дел — спросите его об этом. Моя жена тоже не видела письмо, ее не было, когда он мне его читал.
Дабы защитить свою репутацию, я прошу вас как можно скорее проверить наличие одного фунта мышьяка в моей аптеке и снять с меня подозрения.
Господину Омэ было обещано, что его просьба будет удовлетворена.
Прочитано и подписано:
г-н Омэ, аптекарь первого класса
(Мадам Омэ подтверждает показания своего мужа. Что касается ее самой, она не видела письма
