Он встретил ее взгляд. Сам он, не отрываясь, смотрел на нее и ждал.
Джессика читала вопрос в его глазах: как она поведет себя теперь, вернувшись в общество и вновь столкнувшись с его правилами?
Ее реакция оказалась настолько яростной, что удивила ее саму. Она хотела, чтобы он постоянно был рядом. Всегда. На публике и наедине. Чтобы за завтраком он сидел за столом напротив, а вечером в театральной ложе рядом. Она знала, что так и будет, если Алистер согласится.
Джессика заговорила с чувством:
— Я знаю, мистер Колфилд, что у вас много неотложных дел, но не будете ли вы так любезны составить нам компанию за ужином? Это сэкономит вам время, поскольку вы сможете встретиться с мистером Смитом и позже расскажете мне, о чем договорились с ним.
Явно изумленный Смит только заморгал. А Алистер лить усмехнулся, наблюдая за этим ее первым залпом в битве за контроль над плантацией. И склонил голову с царственным видом, принимая приглашение.
— Для меня, миледи, это будет удовольствием.
Придерживая юбки, Джессика поднималась по склону холма. Иногда ее сапожки скользили на мокрой, пропитанной дождями земле, но Алистер всегда оказывался за ее спиной, и она знала, что он успеет ее подхватить, если она начнет падать. Ему это всегда удавалось: он побуждал ее сделать большой прыжок и оказаться на другой стороне лужи или ручья под защитой его протянутых к ней рук.
— Вот, — обратил он ее внимание на павильон на поляне слева от тропинки, по которой они поднимались.
Джесс тотчас же узнала это строение, являвшееся миниатюрным вариантом поместья Пеннингтон, только его тыльная сторона и боковые стены были затянуты сеткой. В центре находился низкий помост, на котором было навалено множество подушек и одеял.
Алистер присоединился к ней, и она обернулась и посмотрела ему в лицо. С этой точки открывался вид на поля сахарного тростника и океан, мерцавший в отдалении.
Он встал вровень с ней.
— Приходилось видеть, как горит сахарный тростник?
— Нет.
— Мы это наверстаем, когда придет время. Я найду удобное место, недосягаемое для дыма и скверного запаха. При всей опасности пожара и урона, который он может произвести, этого зрелища не стоит пропускать.
— Не могу дождаться момента, когда мы увидим это вместе. — Джессика повернулась к нему и залюбовалась его гордым профилем. — Я хочу видеть это вместе с тобой.
Его ответный взгляд был жарким и яростным.
Она направилась к павильону.
— Ты весь день думал об этом?
Теперь он приходил к ней ночью с порезами на руках и синяками на локтях. И как бы она ни пыталась выведать у него причину, Алистер отмалчивался, хотя и побуждал ее использовать все имеющиеся в ее распоряжении средства убеждения.
— Тебе нравится? — спросил он, стараясь угадать ее впечатление.
— Я польщена тем, что ты приложил столько усилий, чтобы угодить мне. — Она усмехнулась. — Я вижу также, что любые преграды между нами ты искореняешь с неиссякаемой энергией. И мне кажется, что секс для тебя важнее пищи и воды.
— Только с тобой.
Он шагнул под крышу и опустил на пол корзинку, принесенную с собой.
— И ты знаешь почему. Когда я соединен с тобой, я знаю, что ты не ускользаешь. И даже знаю, что ты и не хочешь уйти.
Джесс повернулась лицом к нему, ибо это зрелище было для нее самым прекрасным.
— А что, если ты сможешь претендовать на мое общество, даже когда мы не будем лежать в объятиях друг друга? Если я приму твое имя и на моем пальце будет твое кольцо? Это тебя успокоит?
Алистер замер в мучительном молчании. Он даже перестал моргать.
— Прошу прощения?
— Ты испугался? — спросила она тихо.
— Испугался, что это только сон.
Он сделал движение к ней…
— Я уже говорила, что люблю тебя. Я повторяла это каждый день по многу раз.
Она глубоко вздохнула, набираясь храбрости. Ей было трудно сдерживать свои чувства. Ее любовь была слишком велика для этого. Она рвалась на волю из груди. Ей стало трудно дышать.
— Я настолько сильно тебя люблю, что смогу отойти в сторону, если у тебя возникнет возможность или желание когда-нибудь стать отцом.
Алистер с трудом сглотнул.
— Полным-полно найденышей, если мы захотим испортить детей баловством.
Сердце ее, исполненное надежды, забилось с удвоенной силой.
Он протянул к ней руку, и Джесс вложила в его ладонь свою и позволила ему подвести себя к помосту. Он усадил ее и опустился перед ней на одно колено.
В ее сознании забрезжило понимание.
— Алистер!
— Думаю, ты не станешь меня за это наказывать, Джесс, — сказал он с нежной настойчивостью, ощупывая крошечный кармашек на груди.
На нем остался жилет, но не было ни сюртука, ни галстука. Это было совершенно неприемлемым в обществе, но кто мог их здесь увидеть?
На прошлой неделе самым трудным оказалось вести себя на публике так, будто они были всего лишь знакомыми. Для Джессики стало сущей пыткой наблюдать, как молодые девицы, вдовы и даже замужние дамы оказывали ему особое внимание. Она испытывала страдания, глядя на тех, кто претендовал на то, чтобы быть его партнершами в танцах или соседками за обедом. Она видела, как хорошенькие молодые девушки флиртуют с ним, и понимала, что они способны дать ему семью, которой у него никогда не было и которую она никогда не смогла бы ему дать.
Алистер не поощрял их и всегда искал и находил ее взглядом, в котором она читала отчаянный голод. Она пыталась побороть желание искать его вне бального зала, понимая, что ее лицо выдаст ее чувства.
Алистер, напротив, ухитрялся держаться на публике лучше ее и не демонстрировать их истинных отношений. Похоже было, что он с удовольствием наблюдал за ее плаванием по водам общества, восхищаясь легкостью, с которой она вступала в неизбежные знакомства, участвовала в болтовне, танцевала… Он гордился ею и получал удовлетворение, видя, как она сверкает и искрится, попав в привычную среду.
Алистер вытащил из кармана кольцо с рубином величиной с ее сустав. Сверкающий, красный, как кровь, камень имел квадратную форму. Обрамленный алмазами, он выглядел вызывающе, выдавая богатство купившего его человека. Размер и чистота камня были таковы, что он казался почти вульгарным, и это заставило Джессику улыбнуться. Если ее брак с Алистером был недостаточным свидетельством того, что она изменилась, то кольцо просто кричало об этом.
— Да, — пробормотал он, надевая кольцо на ее тонкий палец, по которому оно легко скользнуло. — Я женюсь на тебе и хочу сделать это как можно скорее. Если удастся все устроить, к концу недели.
— Нет.
Она заключила в ладони его лицо. Кончики ее пальцев прошлись по его чернильно-черным волосам, отводя их со лба.
— Мы сделаем все должным образом. В Англии. С оглашением и бесконечными празднествами и в присутствии всех наших родственников. Я хочу, чтобы весь мир, а больше всего ты, знали, что я делаю это по прошествии времени и после долгих и тщательных размышлений. Я знаю, что делаю, Алистер. Я знаю, чего хочу.
