меня. Хорошо бы издать его в таком же гламуре, как «Дневники». Текст у меня не бульварный, достаточно объективный, вместе с системой фотографий это могла быть хорошая книга.
Уж если пошли отвлечения, то еще одно: на обратном пути видел афишу о шоу в Кремле Валентина Юдашкина «с участием звезд эстрады». Стала понятной горечь Зайцева, с которой во время своего сенсационного показа он несколько раз говорил, что никто о нем не пишет, что его замалчивают.
Это уже третье дефиле, которое я вижу у Зайцева. Какая роскошь русский национальный костюм! Даже подумал, что обязательно напишу статью «Русский Зайцев». Собственно, лет сорок назад, а может быть и больше, выйдя на эту линию, Зайцев и обрел здесь свой неповторимый и уникальный стиль. Это тебе не яйца Фаберже. И не европейский костюм, где цель – сделать всех, как все. Такое поразительное разнообразие красок и стиля, такое удивительное раскрытие характера женщины, ее самых лучших и привлекательных черт.
Но на этом день не закончился, в шесть вечера я был уже в Колонном зале на выступлении Кубанского казачьего хора. Позвал интеллектуально-деловой клуб, давший в этом году «Хрустальную розу» Захарову, руководителю. Опять, как и у Зайцева, те же мысли: русская культура публично будто в некотором гетто. Как разнообразна русская народная культура, в какие удивительные формы она выливается! Но интересно, что и трансформируется она очень медленно, как бы сопротивляясь заманкам времени, будто знает, что оно может обмануть. С другой стороны, начинаешь понимать, как современная телеэстрада отчаянно противится проникновению в нее и иных жанров, и иных интонаций, и иных людей. Воистину, трудно пророкам в своем отечестве…
Вечером звонил Ф.Ф. Кузнецов, опять, ссылаясь на мой дневник, просит подтвердить, что 13 марта 2003 года никакого исполкома Международного союза писателей не проходило. Придется послать ему книжку. Среди прочего, высказал соображение, что тот роковой протокол сфальсифицирован юристом. Для меня было бы счастьем, если б это оказалось так, в глубине души я никогда не верил, что писатель, а особенно Ларионов, мог на подобное пойти.
Сразу же, оставив включенными все обогреватели, ушли гулять. Сделали большой круг. Всюду ощущение весны, возле отдельных дач совершенно зеленые полянки. Опять подивился неразумно используемым средствам – огромные пустые особняки. Кое-где за заборами бродят и лают чудовищные кавказские овчарки.
Да, вчера, после Колонного зала, долго читал газеты, параллельно смотрел телевизор, наводящий на меня смертельную тоску своими новогодними передачами, что-то мараковал в дневнике. Кроме «Труда», видимо стараниями Ядвиги Юферовой после моего участия в круглом столе, я стал получать «Российскую газету». Всегда полагал ее крутым официозом, но, к моему удивлению, встретил в ней много интересного, по крайней мере вызывающего раздумья. Во-первых, целая тетрадь объявлений о банкротствах. Зацикленный на экономических сведениях телевидения, я и не предполагал, что идет такая отчаянная и обширная в стране экономическая жизнь. Во-вторых, есть то, что мне, не очень умному и внушаемому человеку, нравится – толковые комментарии по экономическим вопросам и вопросам культуры. На этот раз здесь и про Куршавель, и про убийство Андрея Козлова. В первом случае становится ясно, что плейбой Прохоров был не одинок со своими вкусами, потому что, по словам газеты, сразу же после его ареста потянулись из Куршавеля наши богатые пожилые джентльмены. Местные буржуа горюют: что если русские буржуа переместятся в Швейцарию? Во вторых , газета очень подробно описывает перипетии убийства Козлова и, в частности, рисует портрет Алексея Френкеля, заказчика, как уверяет прокуратура, этого убийства. Само банковское дело в эпоху первоначального накопления выглядит здесь не очень достойно. И, если у г-на Френкеля, столько грешков перед законом, почему он еще занимается этим делом? Интересно сравнить высказывания Тусуняна …………….. банков и Авдеева…………. региональных банков. У меня сложилось ощущение, что они охраняют разные принципы и по– разному видят фигуру банкира, как таковую.
Все время постоянно думаю о переделке романа.
Потащило меня утром в институт за рукописями дипломов, и сразу же мне что-то подкинули Юра Глазов и Анна Морозова – и в тот и в другой диплом я не верю, все это скорее не написано, а выскоблено честолюбием. Зато как-то собрался и продиктовал Екатерине Яковлевне подборку сведений о Чахмахчане – вот уж не ожидал, что я такой злопамятный – и начал, то есть отдиктовал приблизительно половину статьи в теоретическую книгу о мастерстве. На этот раз это об отборе абитуриентов по рукописям. Кажется, пошло, хотя материала маловато: многие мастера так и не сделали свои записки о принципах этого отбора. Надежда, что Н.В. это дело все-таки добьет.
Днем ходил в Авторское общество, видел Веру Владимировну и Сашу Клевицкого. Кажется, он ежедневно ходит в РАО и все время пьет чай у Веры Васильевны. Меня удивляло, что после первых перезвонов, он вдруг замолчал. В свое время я придумал ему сюжет мюзикла по рассказанному им же случаю о неких бандитах, которые жили у него в студии. Я поговорил с Демахиным, рассказав ему идею и даже план либретто, и решил двух авторов соединить. И вдруг, когда я объявил Саше, какого нашел ему парня, он мне говорит: а я нашел другого автора. Такой Одессой вдруг на меня пахнуло! И опять вывод: никому ничего не рассказывай!
Вышел перевод моего «Имитатора» на китайский язык. Замечательно сделана обложка: на белом фоне фигура полноватого, почти в сюртуке из Х1Х века, джентльмена, наверху заголовок на китайском, а внизу он же – кириллицей. Слишком удачно начинается год, надо ждать неприятностей.
Обедал с Б.Н.Т., Ужанковым и Стояновским. Говорили об интернете, защищали его «безусловную новую ценность». А Надежда Васильевна рассказала мне, что сегодня Александр Иванович залез в него и ничего не нашел. Все доказывают, как у них теперь хорошо и как раньше было плохо. Посмотрим.
Вечером заехал к Андрею Мальгину, который зовет меня в Египет на пару дней – в «Аэрофлоте» скидки. Говорили о Куршавеле, здесь новые подробности из «Известий», и о новых книгах. Андрей показал новый двухтомник Сергея Чупринина. В разделе «Дневники» есть фраза и про меня, естественно поносная. Я воспринял ее даже с благодарностью.
Теперь одна выписка из дневника Лихоносова. Как я себя корю, что мне не хватает такой серьезности и такой возвышенной простоты. Это о наших писательских «переходах», это об объективности, это о нашем снобизме.
