Крисчена за неповиновение.
Ничего не вышло и из попытки заставить Фраера подать рапорт на своего друга.
— Этот офицер всегда аккуратно подписывал корабельный журнал в те часы, когда он по закону обязан был доказать свое присутствие на палубе, вы знаете это так же хорошо, как и я, командир, — отвечал бравый моряк.
— Однако, сударь, повар…
— В таком случае отчего бы вам не потребовать рапорта от повара, — перебил с горечью его Крисчен, проходивший в это время мимо.
— Я отдам вас под суд, когда мы прибудем в Плимут! — вскричал Блай.
Видя, какой оборот принимает дело, Фраер поспешил скрыться, чтобы в случае чего не быть свидетелем против своего друга.
Тогда Крисчен поспешно огляделся кругом, и видя, что никого из людей поблизости нет, подошел к Блаю и сказал ему глухим голосом:
— Я отлично знаю, что вы хотите меня довести до суда, но я поклялся, что вы не истощите моего терпения, и готовлю вам другое удовольствие. Как только мы прибудем, я подам в отставку и тогда…
— Тогда, — повторил Блай.
— Тогда, — продолжал Крисчен, — я поспешу как можно скорее наказать такую дрянь, как вы.
— Негодяй! — вскричал командир «Баунти» и занес руку, чтобы ударить своего прежнего товарища.
— Ради Бога, Блай, — вскричал, дрожа, Крисчен, — не приближайтесь ко мне, а не то я вас убью.
Несколько мгновений они молча глядели друг на друга, потом, как бы движимые одной и той же мыслью, быстро повернулись друг к другу спиной, что, конечно, было самым благоразумным из всего, что они могли предпринять.
— Смотри хорошенько за собой, — говорил Крисчену после вышеописанной сцены Фраер. — Мы будем в Англии не раньше чем через полгода, и я боюсь, как бы за это время с тобой не случилось какой-нибудь неприятности.
— Я не думал, чтобы можно было так бессовестно злоупотреблять властью!
— Совершенно верно, но разве ты не видишь, что он и с нами так же обращается?
— Это действительно верно; но что относительно вас можно назвать грубостью, относительно меня есть подлость… Можно подумать, что воспоминание о нашей прежней дружбе увеличивает его ненависть.
— Так не забывай моих слов, — повторил Фраер, оставляя своего друга, чтобы стать на вахту. — Малейшая неосторожность с твоей стороны может поставить твою честь и жизнь в опасность.
— Чаша переполнилась, — решительно заявил Крисчен, — пора положить этому конец.
Но слова эти были унесены ветром и не достигли слуха Фраера.
VII
В ЭТО ВРЕМЯ «БАУНТИ» НАХОДИЛСЯ У ЮЖНОЙ стороны архипелага островов Общества и держал курс к острову Тофуа.
Этот маленький уголок земли был за несколько лет перед этим театром странного события, которое должно бы было вдохновить Даниэля Дефо и писателей всех наций, подражавших ему. Некто Патрик, ирландский матрос, проходя на корабле мимо острова Тофуа, бросился в воду и доплыл до него.
Это был порядочный негодяй, и капитан, вместо того, чтобы его преследовать, был очень счастлив, что избавился от него.
У Патрика был свой план, а потому, прежде чем броситься в воду, он привязал к доске мешок с семенами всех сортов и, толкая все это перед собой, поплыл к берегу.
Добравшись до земли, он обошел крутом остров и выбрал себе для постоянного местопребывания маленькую долину, в которой было около двух гектаров земли, удобной для обработки; ему удалось вырастить на ней картофель и овощи, которые он продавал или обменивал приезжавшим в эту местность рыболовам.
По словам капитана флота Соединенных Штатов Поттера, видевшего этого человека несколько раз, наружность его была самая отталкивающая; он едва прикрывал свою наготу кое-какими лохмотьями и был покрыт паразитами; его рыжие волосы, всклокоченная борода, загорелая от солнца кожа и дикие, отталкивающие манеры делали его более похожим на чудовище, чем на человека.
Патрик в течение многих лет жил совершенно один на этом необитаемом острове, не имея, по- видимому, никакого иного желания, кроме желания иметь столько водки, чтобы быть постоянно пьяным; приобретая водку, он уходил в какой-нибудь уединенный утолок долины, где прятал свой драгоценный напиток и напивался до бесчувствия; придя в себя, он снова начинал пить, и это продолжалось до тех пор, пока весь запас не истощался.
Кончил он тем, что дошел до последней ступени падения и отличался от животных только своей безумной любовью к вину.
Однако этот человек, как ни казался он низок, имел свои честолюбивые планы и энергично стремился осуществить их, и даже сумел заставить нескольких матросов-дезертиров помогать ему в своих предприятиях.
У него было старое ружье, немного пуль и пороху, которые он приобрел обменом, и, по всей вероятности, обладание этим оружием возбудило его честолюбие. Он торжественно объявил себя королем острова, на котором жил один, и вскоре почувствовал непреодолимое желание применить свою власть к первому попавшемуся человеку.
Как видно, судьбе было угодно, чтобы этим первым человеком оказался негр, подъехавший к острову в шлюпке с американского корабля и оставленный стеречь ее.
Патрик отправился на то место, где пристала шлюпка и приказал негру следовать за ним; когда же тот отказался, он прицелился из своего неразлучного мушкета и спустил курок. К счастью выстрела не последовало, но испуганный негр согласился идти за ним.
В то время, когда они поднимались в горы, Патрик, шедший впереди с мушкетом на плече, объявил негру, что тот стал его рабом и что от него самого зависит, как с ним будут обращаться.
Когда они входили в узкое ущелье, негр, видя, что Патрик не особенно остерегается его, напал на него сзади, связал веревкой руки, и взвалив на плечи, притащил к шлюпке, в которой его и доставили на судно.
Капитан приказал наказать Патрика кнутом, после чего его отвезли на берег и заставили указать место, где были спрятаны деньги, вырученные им от продажи картофеля и других овощей.
Пока матросы были заняты поисками денег, несчастному удалось бежать, несмотря на принятые меры предосторожности, в горы, где он и оставался до тех пор, пока не ушел корабль.
Тогда он вышел из своего убежища, и с этой минуты его постоянно преследовала мысль о мщении.
Иногда ему удавалось напоить до бесчувствия какого-нибудь матроса с судна, пришедшего на остров, чтобы запастись свежими овощами; тогда он переносил его в глубь острова и прятал до отхода корабля. Обыкновенно матрос, чувствуя себя совершенно в его власти, беспрекословно соглашался повиноваться ему; этим способом ему удалось приобрести четырех товарищей и, удивительное дело, хотя он был для них страшным тираном, они не думали сговориться между собой, чтобы избавиться от него.
Пробовал он приобрести ружья, чтобы вооружить свой маленький отряд, но по какой-то причине ни одно судно не согласилось продать их ему. Полагают, что Патрик всерьез вообразил себя королем, мечтал о победах и хотел перебить экипаж какого-нибудь небольшого судна и завладеть им, чтобы иметь возможность поехать за женщинами и основать государство. И кто знает, если бы он преуспел в своем намерении, то, может быть, теперь дети этого пьяницы управляли бы тысячами людей, а самое избиение экипажа считалось бы национальным праздником; но к счастью этот государственный переворот не мог
