— Они подали на него в суд за нарушение контракта. Ты же знаешь, он гарантировал им эту планету.
— Вряд ли обещание можно рассматривать как повод для судебного вмешательства. Вряд ли…
Она пожала плечами. Сделала еще глоток.
— Не знаю. Все это слухи. Тебе лучше поехать на регистрацию, если хочешь отбыть пораньше.
— Не хочу, — сказал я. — Я близок к открытию и собираюсь скоро закончить исследования. Надеюсь, шести недель мне хватит.
Она широко раскрыла глаза и поставила чашку.
— Но это глупо! — воскликнула она. — Что хорошего в том, что ты погибнешь и никто не узнает о твоем открытии?
— Успею, — сказал я, мысленно возвращаясь к предстоящему опыту. — По крайней мере, надеюсь успеть.
Она встала.
— Ты должен немедленно отправиться на регистрацию.
— Это называется “насильственная терапия”.
— Очень советую прислушаться к моим словам.
— Сейчас, судя по всему, я не в заключении, в здравом уме и ни для кого опасности не представляю.
— Допустим. Но если ты меня вынудишь, я докажу обратное и тебя силой заставят покинуть планету.
Я нажал кнопку одного устройства, находившегося тут же на столе, подождал секунды три и нажал другую.
— …ты меня вынудишь, я докажу обратное и тебя силой заставят покинуть планету! — повторил ее голос из динамика.
— Спасибо, — сказал я. — Теперь ты можешь действовать.
Она снова опустилась на стул.
— Ладно, ты выиграл, но каких результатов ты ждешь от своих исследований?
Я пожал плечами и отпил немного кофе.
— Хочу доказать, что прав, я один. Остальные заблуждаются.
— Это ничего не значит, — сказала она. — Если бы ты находился в здравом уме, тебе было бы наплевать.
— Уходи, — попросил я как можно мягче.
— Я выслушаю твои юношеские фантазии, — сдержанно сказала она. — Мне кажется, ты одержим идеей смерти. Жажда самоубийства плюс неразрешенные семейные проблемы, и мы обязаны…
Я засмеялся: еще один способ указать ей на дверь. Потом сказал:
— Хорошо. Заранее соглашаюсь со всем, что ты будешь говорить мне, но исполнять твои приказы — уволь. Можешь считать это твоей моральной победой, что ли.
— Когда приспичит, ты помчишься без оглядки.
— Разумеется.
Она вернулась к своему кофе.
— Ты действительно близок к открытию? — спросила она наконец.
— Действительно.
— Мне жаль. Все случилось так некстати.
— Мне нет, — сказал я.
Она оглядела лабораторию и остановила взгляд на оконном стекле из кварца, за которым лежали слякотные поля.
— Неужели ты счастлив здесь в одиночестве?
— Нет, — сказал я, — но в городе хуже.
Она тряхнула головой, и я засмотрелся на волну, пробежавшую по рыжим волосам.
— Ты неправ, если думаешь, что кого-то это заботит.
Я набил трубку и зажег ее. Потом сказал:
— Выходи за меня замуж. Я построю для тебя дворец и каждый день буду дарить новые платья — г- все время, пока мы вместе.
Она улыбнулась.
— Тебе этого хочется?
— Да.
— Но ты же… ты…
— Да или нет?
— Нет. Спасибо. Ты же знал, что я не соглашусь.
— Знал.
Мы допили кофе, и я проводил ее до дверей, но так и не поцеловал. Для этого я и закурил трубку.
В тот день я убил сорокатрехфутовую змею — она, видимо, решила, что блестящий прибор у меня в руке выглядит страшно аппетитно, впрочем, как и сама левая рука и остальное, что к ней прикреплено. Я всадил в змею три “занозы” из самострела, и она скончалась в судорогах, изломав несколько подопытных саженцев.
После этого инцидента роботы продолжали заниматься своим делом, и только к концу дня я измерил трофей. Роботы — замечательные работники: они не суют нос не в свое дело и не болтают глупостей.
Этой ночью я настроил радио, но на всех диапазонах говорили только о железе. Выключив приемник и закурив трубку, я подумал, что, если бы она сказала “да”, я — бы женился.
Следующая неделя принесла новость: надеясь ускорить эвакуацию, Сэндоу направил к нам все свои ближние торговые корабли и послал за дальними. Я предвидел это — радио только подтвердило мои догадки. Я мог бы предсказать, что о Сэндоу будут говорить то же, что и всегда: человек, который жил так долго, что теперь боится собственной тени. Один из богатейших людей в галактике, параноик, живущий отшельником на планете-крепости, принадлежащей ему одному, выбирающийся во внешний мир только инкогнито- богатый, могущественный и… трусливый. Дьявольски талантливый. Подобно богам, способный создавать и переделывать миры, населять их теми, кто придется ему по душе. Единственная особа, удостоившаяся его любви, — госпожа Жизнь Фрэнсиса Сэндоу. По количеству прожитых лет, как свидетельствует статистика, он должен был умереть давным-давно, но он лишь сжигает благовония пред алтарем статистики и смеется. Мне кажется, что даже слухи о долголетии Сэндоу состарились. “Как жаль, — любят повторять сплетники, — когда-то он был человеком”.
Вот и все, что болтают, если в разговоре вдруг всплывет его имя.
Эвакуация проводилась планомерно. Скорость и масштабы ее впечатляли. К концу второй недели население Скорби исчислялось четвертью миллиона. На исходе третьей недели, когда прибыли космические лайнеры, осталось сто пятьдесят тысяч. Затем появился еще один флот, а некоторые корабли вернулись за второй партией. К середине четвертой недели насчитывалось семьдесят пять тысяч, а на исходе ее вряд ли оставался кто-нибудь кроме меня. Машины застыли на улицах, инструмент лежал там, где был брошен. Оставшиеся без присмотра заводы гудели и грохотали. Дверьми магазинов играл ветер, прилавки и полки ломились от никому не нужного товара. Дома стояли покинутые, на столах гнили остатки еды. Все храмы закрыли, а реликвии вывезли. Местная фауна не давала покоя, и каждый день мне приходилось в кого-то стрелять. Корабль за кораблем вспарывали облака и исчезали в небе, чтобы доставить возбужденные толпы людей к огромным межзвездным лайнерам на орбите. День и ночь я с роботами занимался образцами урожая, анализировал данные, пил кофе и “скармливал” компьютеру сведения, ожидая, что тот вот-вот выдаст мне результат. Но напрасно. Всегда выяснялось, что необходимы еще какие-то крохи информации.
Время истекало. Не исключено, что я сошел с ума. Но подойти так близко к открытию и увидеть, как все разлетится в пух и прах? Понадобятся годы, чтобы сделать копию этой долины, если это вообще возможно. Долина была в некотором смысле уродом, мутантом, возникшим в результате сжатия миллионов
