всегда будет приводить к воцарению жесточайшей монархии?
Что-то не так в вашей системе: она предполагает, что разум народов безошибочен. Но разве нет у народов, как у отдельных людей, страстей, разве не совершают они ошибок и несправедливостей?
Если народы совершают ошибки, их ждет за это кара, как людей, нарушивших законы морали.
Как это?
Их карает бич раздоров, анархия и деспотизм. На этой земле нельзя уповать ни на какую справедливость, кроме божественной.
Вы только что произнесли слово «деспотизм». Что же, мы опять возвращаемся к нему?
Это возражение недостойно вашего высокого ума, Макиавелли. Я заявил, что готов вывести самые отдаленные следствия из принципов, противником коих вы являетесь. При этом истина уже исказилась. Бог не дал человеку ни власти, ни воли изменять таким образом формы государства, являющиеся основным способом их бытия. Сама природа ограничивает в политических сообществах — наподобие органических существ — тягу свободных сил к распространению. Ограничьте вашу аргументацию тем, что согласуется с разумом.
Вы полагаете, что под влиянием современных идей революции будут происходить чаще. Этого не случится. Возможно даже, что они станут реже. И в самом деле, как вы сказали, народы живут в век промышленности, и то, что вы считаете причиной закабаления, является принципом порядка и свободы. У промышленных культур есть уязвимые места, очень хорошо мне известные, но нельзя отрицать их достижений и искажать их устремления. Общества, живущие трудом, торговлей, кредитом, — это христианские общества по своей глубинной сути, что бы о них ни говорили. Все эти могучие и столь различные формы развития промышленности являются по сути не чем иным, как практическим применением великой нравственной идеи, взятой из христианства, этого источника всех сил и всей мудрости.
Промышленность играет в развитии современных обществ столь значительную роль, что, находясь на тех позициях, на которых пока находитесь вы, нельзя делать точных прогнозов, не учитывая ее влияния; а это влияние отнюдь не таково, каким вы его представляете. Наука, изучающая условия жизни в промышленном обществе и закономерности, вытекающие из них, категорически противоположна принципу концентрации власти в одних руках. В соответствии с учением о народном хозяйстве, в политических органах видят всего лишь необходимый и очень дорогой механизм, который следует упростить, а роль правительства сводится к столь простым функциям, что, наверное, главным просчетом этого учения является разрушение его ореола. Промышленность — природный враг революций; без социального порядка она погибнет, и на этом завершится живое развитие народов. Она не может лишиться свободы; она может существовать только в условиях свободы и — запомните это хорошенько — свободы в промышленной области предполагают и политические свободы, так что можно сказать: народы, дальше всех ушедшие в промышленном развитии, добились наибольших успехов и в завоевании свобод. Оставьте Китай и Индию, ведущие слепое существование абсолютных монархий, и обратите взор к Европе — вы сами тогда в этом убедитесь. Вы только что вновь произнесли слово «деспотизм». Ну так скажите мне, Макиавелли, вы, мрачный дух, постигший все подземные пути, все тайные комбинации, все уловки законодательства и правления, способные наложить оковы на развитие духа и тела народов, вы, презирающий людей, призывающий на них ужаснейшие формы восточного деспотизма, вы, политическое учение которого заимствовано из отвратительнейших теорий индийской мифологии, скажите мне, пожалуйста, как введете вы деспотическую форму правления у народов, государственное право которых в основном базируется на понятии свободы, мораль и религия которых развиваются в том же направлении, у христианских народов, живущих торговлей и промышленностью, в государствах, политические органы которых подвергаются критике общественности, высказываемой в прессе, той прессе, которая своими прожекторами освещает отдаленнейшие темные закоулки? Дайте волю своей могучей фантазии, ищите, находите, и если вы решите эту задачу, я готов заявить вместе с вами, что современный дух разбит.
Берегитесь, вы облегчаете мне задачу. Когда-нибудь я поймаю вас на слове.
Пожалуйста.
Не премину.
Возможно, вскоре нас разлучат. Вам неведома эта местность. Следуйте за мной по этой темной извилистой тропе. Еще несколько часов мы сможем укрываться от толпы, что вы видите там, позади.
Разговор седьмой. Современный деспот и его шансы
Пожалуй, можно остаться здесь.
Слушаю вас.
Прежде всего, должен сказать, что вы целиком и полностью заблуждаетесь по поводу того, как применять мои принципы на практике. Деспотизм видится вам лишь в разложившихся формах восточных монархий. Но я понимаю его не так. В современных обществах и методы следует применять современные. Сегодня, когда речь идет о насилии правительства, вовсе не нужно грубо попирать законы, рубить головы врагам, грабить подданных и лишать их собственности, казнить всех, кого можно. Нет, смерть, грабеж и физические пытки могут играть сегодня лишь весьма второстепенную роль во внутренней политике современных государств.
К счастью.
Должен сознаться, что не отношусь к поклонникам вашей культуры паровых машин и фабричных корпусов. Но можете мне поверить, я не отстаю от времени. Притягательность учения, носящего мое имя, в том и состоит, что оно годится для всех времен и ситуаций. У Макиавелли есть сегодня последователи, понявшие ценность его учения. Меня считают одряхлевшим, но в любой день на этой земле ко мне вернется юность.
Вы смеетесь сами над собой?
Послушайте меня, а потом уж судите. Сегодня в меньшей степени речь идет о насилии над людьми, в гораздо большей необходимо разоружить их, приглушить, а не заглушить их политические страсти, не бороться с инстинктами, а ввести их в заблуждение, не предавать идеи анафеме, а направить их в другую
