Если бы этим занимался каждый, то Макиавелли действительно нельзя было бы в чем-то упрекнуть.
Я не рассказал вам даже о тысячной доле методов, применяемых в данном случае. Я не опасаюсь роста текущей ренты, я бы даже хотел, чтобы все народное достояние было помещено в заем. Я бы устроил все дело так, чтобы города, общины, общественные учреждения превращали свое движимое и недвижимое имущество в займы. Интересы моей династии обязали бы меня даже применять такие финансовые меры. В моей империи не должно иметься ни талера, который бы не был зависим от моего существования.
Однако даже если это дело рассматривать со столь фатальной точки зрения, удастся ли вам тогда достичь своей цели? Не идете ли вы вместе с гибелью государства по прямому пути навстречу собственной гибели? Известно ли вам, что у всех народов Европы имеется большой выбор государственных ценных бумаг, которые обеспечены осторожностью, умом, честностью правительств? При вашем способе управления финансами зарубежные денежные рынки отвергнут ваши ценные бумаги с потерями для вас, и на бирже вашего собственного государства ваш курс упадет до нижней отметки.
Это очевидное заблуждение. Прославленное правительство, а мое будет именно таковым, пользуется за границей максимальным доверием. Внутри страны его власть подавит все опасения. Кроме того, я не хотел бы, чтобы кредит моего государства зависел от опасений нескольких мелких торговцев. С биржей я справлюсь при помощи биржи.
Что же это значит в данном случае?
Я создам гигантские кредитные учреждения, якобы с целью выдачи ссуд для развития промышленности, однако их истинная задача будет состоять в том, чтобы оплачивать проценты. Поскольку они могут выбросить на рынок бумаги общей стоимостью от трехсот до четырехсот миллионов или скупить бумаги на такую же сумму, эти финансовые монополии всегда будут определять денежный курс. Что вы на это скажете?
Хороши делишки, которые будут проводить в этих учреждениях ваши министры, фавориты и метрессы! Итак, ваше правительство воспользуется государственными тайнами, чтобы спекулировать ими на бирже?
Что вы такое говорите?
Объясните же мне тогда, для чего нужны еще эти учреждения. Пока вы оставались в сфере теорий, еще можно было ошибиться в истинном смысле вашей политики. С тех пор как вы перешли к вопросу об их применении на практике, ошибка уже невозможна. Неужели вы думаете, что ваше правительство останется в истории единственным в своем роде и никто не упрекнет его в чем-либо дурном?
Если кто-либо в моем государстве посмеет сказать что-либо подобное вашим словам, он исчезнет так быстро, словно его поразила молния.
Молния не может быть доказательством того, что он говорит неправду. Ваше счастье, что вы можете ею распоряжаться. Теперь-то вы закончили разговор о финансах?
Да.
Наше время гигантскими шагами устремляется к концу.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Разговор двадцать второй. Укрепление власти при помощи блестящих успехов
До беседы с вами мне был неведом и дух законов, и дух финансов. Я благодарен вам за то, что вы просветили меня в обеих областях. Теперь в ваших руках величайшая власть современного мира — деньги. С их помощью вы можете приобрести почти все, что только пожелаете. Владея столь чудовищными средствами, вы можете, вне всякого сомнения, творить великие деяния. Теперь-то вы наконец делом докажете, что, как вы говорите, «добро может проистекать из зла».
Я, в самом деле, хотел доказать вам это.
Пожалуйста, начинайте!
Самым значительным из моих благих свершений станет мир в стране, который я подарю своему народу. При моем правлении дурные инстинкты будут подавляться, добрые люди вздохнут свободно, а злые задрожат от страха. Я возвращу свободу, достоинство и силу стране, которая до моего прихода к власти была разделена на отдельные партии.
Поскольку вы столь многое уже изменили, не удалось ли вам изменить и смысл этих слов?
Свобода вовсе не означает распущенности, равно как и достоинство и сила не заключаются в бунте и беспорядках. Мое царство, умиротворенное внутри, приобретет славу вне своих границ.
Насколько далеко за их пределами?
Я буду вести войны, причем во всех четырех сторонах света. Я, словно Ганнибал, перейду Альпы, я, словно Александр, буду вести военные действия в Индии, словно Сципион, — в Ливии. Я пройду со своими войсками от Атласа до Тауруса, от берегов Ганга до Миссисипи, от Миссисипи до Амура. Передо мной распахнутся ворота Великой китайской стены. Мои победоносные легионы в Иерусалиме возьмут на себя охрану гроба Господня, а в Риме — охрану наместника Божия на земле. Шаги мои станут вздымать пыль инков в Перу, в Египте они пройдут маршем по пеплу Сезостриса, в Месопотамии — по пеплу Навуходоносора. Я как наследник Цезаря, Августа и Карла Великого на берегах Дуная отомщу за поражение Вара[44], на берегах Балтики — за постыдное поражение норманнов.
Прошу вас, прекратите! Если вы намерены отомстить за поражения всех великих полководцев, вы никогда с этим не покончите. Я не смогу вас сравнить с Людовиком XIV, к которому Бyало обратился со следующими словами: «Великий король, прекрати побеждать, иначе я прекращу описывать твои победы». Это сравнение будет не в вашу пользу. Признаюсь вам, что ни один военный герой прошлого или нового
