из саквояжа бумажный сверток.
— Тут порошок. Сыпьтэ на рану, как повязку менять будете, — тут его взгляд упал на мою повязку. — Вы, смотрю, тож ранены. Давайте я посмотрю.
— Да вы хоть отдохните, Максим Сигизмундович! — я отступил на шаг назад. — Два часа с Антоном провозились! Давайте хоть поедим сначала…
— Не люблю работу оставляты на потом, — отмел все мои возражения врач, уверенно разматывая тряпку с моего плеча. — От с Антоном тем. Ще день-два, и була б гангрена. Так шо показуйтэ свою руку.
Сняв повязку и не обращая внимания на мое шипение – тряпка пристала к ране и пришлось ее отрывать – Максим Сигизмундович осмотрел мое плечо и поцокал языком.
— Вы тоже, як будете перевязуваты, сыпьте той порошок, — сказал он. — Рано чуть воспалилась, но заражения вроде нэма.
Он немного поковырялся в ране, вызвав новые вспышки боли и тихий мат с моей стороны. Сам же посыпал на рану порошок и перебинтовал чистой тряпкой.
— За мисяць будэ як нова, — сказал врач, закончив с моим плечом. — Только старайтесь шоб грязь нэ попала.
Дальше он осмотрел рану Яну, которому сказал, что ничего страшного в ней нет и тоже порекомендовал следить, чтобы туда не попадала грязь. После того как осмотр закончился, мы наконец-то сели перекусить. Поскольку, в нашем отряде был гость, который, к тому же, сделал все, чтобы спасти нашего товарища от смерти, мы расщедрились и выложили на 'стол' чуть ли не все припасы. Как же – не отблагодарить такого гостя!
— У вас не будет проблем из-за того, что вы так надолго ушли из села? — спросил я после того, как с трапезой было покончено.
— Ничого, — покачал головой Максим Сигизмундович. — Я ж тех шуцманив тоже лечу. Воны мэнэ и не трогають.
— А немцы?
— А шо немцы? Староста мэни дав таку характеристику, шо я чуть ли не 'особа, лояльна до Рейха'. А спросят, де був – скажу з хутора вызывалы до больного.
— Ну, если так… Но, вы все же смотрите – если понадобится помощь…
— Добрэ, — кивнул врач. — Только помощь сейчас вам самим нужна.
— Нужна, — согласился я. — Расскажите о последних новостях.
Максим Сигизмундович рассказал все, что знал. Из его слов мы узнали, что в Тучине расквартировано больше сотни немцев. На мой вопрос, он уточнил, что там стоят солдаты вермахта – эсэсовцы в селе бывают только проездом, как в тот день, когда мы столкнулись с ними в Сенном. Также мы узнали и о судьбе наших пропавших товарищей. Максим Сигизмундович сам слышал, как один из немецких офицеров рассказывал другому о той ночи. Оказалось, что мы столкнулись со взводом СС, который сопровождал представителей гестапо для руководства операцией по уничтожению 'бандитов', и который должен был, в случае необходимости, прийти на усиление полицаям. В Сенном они оказались проездом и, поскольку время было позднее – хотели остановиться на ночлег. Именно поэтому машины остановились у дома старосты, который должен был расквартировать солдат по домам. Но… В доме старосты оказалась засада. 'Бандиты' (судя по слухам – не меньше нескольких десятков), вооруженные пулеметами, автоматическим оружием и гранатами, напали на не ожидающих того эсэсовцев, но, не выдержав боя, вынуждены были отступить в лес. Эсэсовцы же, уничтожив часть нападавших (хотя было обнаружено всего два трупа, но все были уверены, что потери с нашей стороны гораздо большие), не преследовали отступающих бандитов из- за своей малочисленности. Командовавший отрядом СС решил дождаться подкрепления. На мой вопрос о потерях со стороны противника Максим Сигизмундович ответил, что точно не знает, но говорили, будто убитыми и ранеными эсэсовцы потеряли чуть ли не половину. А наутро началась операция по поиску нашего отряда. Спешно выехавшее из Тучина еще при первых звуках боя подкрепление подоспело когда все уже было закончено. Сразу же был отдан приказ перебросить в Сенное собравшихся в Коросятине полицаев. Были заблокированы дороги… Единственное, что спасло нас – это то, что, отходя, мы свернули на запад – в сторону Тучина. Немцы такого совсем не ожидали и поиски 'бандитов' вели севернее и восточнее Сенного. К слову, Максим Сигизмундович заметил, что операция до сих пор не завершена и через Тучин к Сенному идут все новые силы. Когда врач закончил, мы стали прощаться. День клонился к вечеру и, по прикидкам, Максим Сигизмундович вернется домой только к середине ночи – и то, если выйдет прямо сейчас. Пожав всем руки, врач вдруг отвел меня в сторону.
— Я поняв, шо ты тут командуеш? — дождавшись подтверждения, он продолжил. — Уходить вам надо. Идить на хутор Чеславин и скажить, шо вы от меня. Только вси на сам хутор не заходьтэ – один кто хай заходит. Скажете, шо я просыв передаты – печинка находится справа. Запомнив?
Я кивнул, глядя в глаза доктора, в которых мелькали веселые искорки.
— Запомнил. Вы, Максим Сигизмундович, тоже аккуратнее. Если почувствуете неладное – сразу же собирайтесь и уходите в лес. Если вы так доверяете хозяевам того хутора, то раз в неделю там будет появляться наш человек. Оставьте для него весточку. Но, все же, лучше не дожидайтесь пока за вами придут немцы. Решайтесь. Рано или поздно, кто-то сообразит, что вы – единственный врач в округе и к вам должны приходить, как они нас называют – 'бандиты'.
Врач пообещал, что подумает и, еще раз напомнил о том, чтобы мы обязательно заглянули на тот хутор. Что нас там ожидает, я не спрашивал – если бы Максим Сигизмундович хотел сказать, он бы сказал сам.
— Может Лялю с собой возьмете? — предложил я. — Человек вы, я вижу, хороший. Девчонке в куклы играть надо, а не по лесам…
— Конечно визьму! — согласился врач, но тут же сзади зазвенел голосок самой девочки.
— Нет! — выкрикнула Ляля и отступила назад.
— Чому нет? — Максим Сигизмундович подошел к девочке и присел перед ней на корточки. — Жене моей по хозяйству допоможеш. З моими Славиком и Машкой граты будэш. Еды у нас достатньо, места много. А щэ будэш помогаты мне с пациентами. Настоящей медсестрой будэш!
Думаю, то, что девчонку мы в конце концов уболтали – главная заслуга в этом именно перспективы стать медсестрой. А еще лучше – врачом. Постепенно, под напором уговоров всех членов отряда, кроме лежащего без сознания Антона, Ляля согласилась пойти с Максимом Сигизмундовичем. На радостях, я даже пообещал заходить время от времени в гости.
Попрощавшись еще раз, врач с Лялей, в сопровождении Славко и Казика, отправился в обратный путь.
Сразу же, после ухода врача, мы свернули лагерь и перешли на другое место. Недалеко – километров на пять. Но и при таком, относительно небольшом, расстоянии, 'переезд' закончился только к середине ночи. Не буду подробно описывать все прелести перехода по ночному лесу. Скажу лишь, что наш отряд, сильно потрепанный в прошлом бою и отягощенный несколькими ранеными, один из которых был лежачим, кое-как преодолел эти трудности и, остановившись на более-менее подходящем месте, без сил завалился спать.
Утром, когда я все же смог открыть глаза, сразу же вспомнилась настойчивая просьба Максима Сигизмундовича обязательно посетить хутор Чеславин. Что такого в том хуторе, что врач предложил туда сходить? Причем – повторил свою просьбу несколько раз. Мыслей о ловушке или прочем предательстве со стороны врача не возникало. Максим Сигизмундович слишком много для нас сделал, чтобы вот так отправить в лапы врага. И впечатление он произвел самое лучше… Конечно, согласиться помочь раненым он мог из-за того, что другого выхода не было, но… Не верится в это! Значит, на хутор действительно надо заглянуть. Не просто так врач дал такой совет. Сейчас позавтракаем и отправимся.
Но вначале я решил посмотреть, как там Антон. Поднявшись, я подошел к носилкам. Боец мирно спал. Не метался в бреду, не истекал потом в лихорадке. Просто спал, тихо посапывая. Проверил температуру – лоб теплый и не обжигает ладонь, как вчера. Помог все-таки врач! Даст Бог – Антон скоро и на ноги встанет.
Все остальные тоже уже проснулись. Славко и Казик о чем-то перешептывались, Ян, нахмурив брови,
