Просто выражение лица, глаза… Будто это лицо сняли с человека, лет на двадцать моложе его, и приклеили на голову старика. И осанка тоже. Стоял он ровно, ничего не опасаясь. Самое подходящее слово – 'беззаботно'. Будто и не идет вокруг война, и не стучится в дверь его дома, находящегося глубоко на оккупированной территории, непонятный мужик бомжеватого вида.
— Максим Сигизмундович сказал, — ответил я. — Очень рекомендовал мне к вам зайти.
— Какой-такой Сигизмундович? — несмотря на вопрос, по глазам хозяина я понял, что наш врач ему знаком.
— Врач из Тучина, — я припомнил разговор с доктором. — Он просил передать, что печень находится справа.
Хозяин продолжал разглядывать меня еще несколько мгновений, потом внимательно осмотрел окрестности и, наконец, посторонился.
— Ну, тогда заходь, раз пришел.
Я вошел в дом. Темно. Света, проникавшего через то подобие окна, хватало только на то, чтобы разглядеть контуры обстановки и ни на что более. Небольшой стол, лавка… В дальней стене – печь… Я проморгался, стараясь побыстрее привыкнуть к темноте. Сзади скрипнула, закрываясь дверь. Я начал оборачиваться к хозяину, но не успел. Сильный удар в затылок сбил меня с ног. Последнее, что я запомнил – резкая боль в раненом плече, которым я ударился, падая на пол.
Кто-то легонько похлопывал меня по щекам. Сознание щелчком вернулось и звенящую пустоту сменили звуки окружающего – скрипы, шорохи, негромкий шепот…
— Может воды на него вылить? — послышался незнакомый голос.
— Смотри, вроде пошевелился! — перебил говорящего другой. Этот голос показался смутно знакомым.
Я застонал и приоткрыл глаза.
— Смотри, точно очнулся!
Надо мной висело какое-то расплывчатое пятно, которое, по мере того как взгляд фокусировался, постепенно приобретало черты человеческого лица. Смутно знакомые черты…
— Командир, ты как? — спросило лицо.
Память возвращалась обрывками. Чего это я тут валяюсь? И где это 'тут'? Скрип двери за спиной… 'Лапотник' со слишком молодым для его седой головы и длинной бороды лицом… Боль в руке… Блин, рука- то как ноет! Вернуться что ли обратно – во тьму бессознательности?
— Командир…
Чего же он пристал ко мне? И, вообще, кто это? Лохматые черные волосы, по которым, впрочем, видны попытки причесаться… Небольшие усики, темная курчавая бородка… И горящие глаза. На месте нависшего надо мной лица вдруг оказалось другое – аккуратно причесанные волосы, гладкий подбородок… 'Хватит драпать!…' – послышалось мне. — 'Мы на своей земле…' Селиванов???
— Это я – Сергей. Командир, ты меня узнаешь?
— Се… Селиванов? — простонал я. — Какого черта ты здесь делаешь?
Окончательно придя в себя, я попытался приподняться. Меня бережно подняли и, поддерживая под руки, усадили на лавку. Я затряс головой. Кто же это меня так приложил? В комнате, кроме меня и Селиванова оказалось пять человек, среди которых я нашел еще троих двоих знакомцев. Вот сидит Курдаков, с которым мы лежали под танком и наблюдали за мостом, который нам предстояло вскоре взорвать. А вон тот, длинный, в углу – его я тоже знаю. Это один из бойцов, ушедших с группой Селиванова к мосту возле Тучина. Как его звали? Карелин, вроде… Точно, Афоня Карелин! Остальных, вроде бы не знаю. Кроме вот того старика…
— Ты что ж это, сука, творишь? — я, заскрипев зубами, впился взглядом в хозяина хутора, который и приголубил меня по голове. А кто кроме него еще мог меня ударить?
— Извиняй, хлопец, — старик виновато улыбнулся и развел руками. — Хто ж знал-то…
Очень хотелось ответить старику на любезность. Желательно – чем-то тяжелым в голову. Но вставать я не рисковал. Перед глазами еще все плыло. Я снова переключился на Селиванова.
— Ты почему не ушел к Сарнам?
— Это у Митрофаныча спрашивай, — сразу помрачнел Селиванов. — Я…
— Митрофаныч? — резко перебил я. — Он жив?
— Жив, — кивнул Серега. — И Денисенко, и Буцко, и Аредин, и Зелянин…
Денисенко и Буцко? Первый, вроде бы, ушел с Селивановым к Тучину. А Буцко я отправил к Дроздово. С остальными знаком был только шапочно, но все они входили в нашу группу. Ту самую, которая, под началом Митрофаныча, отправилась уничтожить мосты через Горынь. Селиванов закончил перечислять выживших.
— Всего пятнадцать человек выжило, — подытожил он. — А ты как здесь оказался? Мы думали, что ты погиб…
— На хутори! — крик снаружи не дал Сергею договорить. — Вы окружены! Выходь по одному!
Тут же тесная комната погрузилась в хаос. Бойцы, кто отставил карабины в сторону, похватали оружие и заметались. Один, которого я не знал, подбежал к окну и принялся осторожно выглядывать наружу. Курдаков перевернул стол и, спрятавшись за столешницей, нацелил на дверь ствол карабина.
— Выходь, кажу! Хату пидпалымо! — продолжали разоряться снаружи.
Я пару мгновений понаблюдал за метушней и, с усилием, поднялся.
— Отставить! — я хлопнул Селиванова по плечу и направился к двери.
Снаружи уже начинало темнеть. В помещении, благодаря мутному, практически непрозрачному, окну, сумерки были практически незаметны – в этом доме, независимо от времени, темнота царила постоянно. Но, когда я вышел наружу, это сразу бросилось в глаза. Сколько же я провалялся без сознания? Не меньше часов четырех. Хорошо меняnbsp;На мой стук никто не отозвался. Я снова постучал. И, подождав, еще раз.
старик, сволочь, приголубил…
— Ян, — крикнул я, — выходи! Все в порядке!
Слева уловил какой-то шорох. Повернул голову – из-за угла показалось настороженное лицо Казика.
— Ян! — повторил я. — Говорю – все нормально!
Наконец я разглядел и Яна. Тот вышел из-за дерева.
— Ты як, командир? — оружие Ян, несмотря на мои заверения, что все хорошо, не опустил. — Шо то за люды?
— Свои! — я приглашающе махнул рукой и вернулся в дом.
Внутри суматоха уже утихла. Партизаны заняли места для боя – двое за перевернутым столом, по одному с каждой стороны двери, один под окном сидит…
— Расслабьтесь, — я под молчаливыми взглядами бойцов прошел к лавке и сел. — Это мои ребята. Выручать меня пришли.
В этот момент в дверях появилась голова Яна. Не высовываясь полностью, он вначале оглядел помещение, а уже потом, увидев, что я спокойно сижу себе на лавке и не подаю никаких знаков об опасности, зашел в дом. За ним, чуть погодя, вошли Славко, Казик и Генрих. В доме сразу же стало тесно. На одиннадцать человек помещение явно не было рассчитано.
— Алика с Антоном оставили? — спросил я у Яна.
— Ага, — кивнул тот, озираясь по сторонам. Хорошо, хоть не бросили раненого. А то примчались бы мне на помощь всей толпой… Молодец, Ян. Подумал об Антоне.
— Знакомьтесь, — я представил Селиванову своих бойцов, потом представил своих тем, кого знал сам. Остальных представил, заодно и мне, Сережа.
— Ты, командир, як до хаты зайшов, — рассказывал Ян, — так я продовжував наблюдаты. Збырався вжэ за тобою йты, а тут воны прыйшлы…
Все ясно. Ян, не дождавшись пока я выйду, уже собирался идти меня выручать, но тут появился Селиванов со своими бойцами. Оценив силы, Ян пришел к вполне естественному выводу, что один с пятью он не справится. Со всей возможной скоростью, он бросился обратно в лагерь и поднял там тревогу. В
