боязнью разоблачения ее роли в подготовке безумия нацизма.
Еще до событий, ознаменовавших приход Гитлера к власти, масонолог и романист англичанин Джон Бьюкэн, он же лорд Твидсмюир, предупреждал об опасности воцарения в соседней Германии сатанинской религии, выступающей в сплаве с современной технологией и восточным мистицизмом. Говоря о замешательстве ряда видных масонских авторитетов Англии, других западных стран перед показаниями душегубов из «Аненэрбе» в Нюрнберге, масонский писатель Тревор Равенскрофт писал: «Те, кто знал, хранили молчание. Лидеры оккультных лож и секретных обществ, связанных с формированием мировой политики в Западном полушарии, понимали, что они отнюдь ничего не выиграют от разоблачения сатанинской природы нацистской партии».[98]
По протекции генерала Людендорфа к Гитлеру в 20-х годах были приставлены сбежавшие от русской революции немцы, большей частью выходцы из Прибалтики, — полковник белогвардейской армии Колчака, выходец из семьи тевтонских рыцарей Тальберг, полковник Винберг, бывший адъютант кайзера Вильгельма II генерал фон дер Гольц, а также белогвардейские генералы Бискупский, Авалов, Скоропадский, Шаберский-Борк. Все они входили в организованное фон дер Гольцем общество «Балтикум» (позже «Консул»), опознавательным тайным знаком которого являлась свастика. Одним из неудавшихся мероприятий «Балтикума» — «Консула» была попытка выкрасть из-под Тобольска арестованную царскую семью. Особенно интересовала их царица. Она была дочерью Людвига IV, великого герцога Гессенского. Ее генеалогия уходила к принцу Карлу Гессен-Кассельскому и Фридриху II. Принц Карл брал уроки «таинств» у так называемого графа Сен-Жермена, масона-авантюриста, настоящее имя которого в отличие от его коллеги Калиостро (Бальзамо) так и осталось неизвестным. Карл являлся заместителем гроссмейстера ордена храмовников «строгого чина». Выступая под именем «Возродившегося Льва», он требовал от ордена ни больше ни меньше, как вновь покорить Восток. А под именем Мельхиседек он принадлежал уже к ордену «Посвященные братья Азии», став его гроссмейстером в 1790 году. «Братья» руководствовались буддистскими догмами (в собственной интерпретации), верили в переселение душ, «Ротацию», символом которой являлась все та же свастика. Во время сборищ члены общества ложились на пол, изображая свастику.
Стоит ли удивляться, что и царица Александра Федоровна считала свастику священным знаком? Она ставила ее на тайной переписке с членами «Балтикума» — «Консула», с кругом придворных, а также с лекарем Бадмаевым, лечившим наследника. Она исписала ею и стены дома, в котором содержалась царская семья.
Мы говорили, что в германских землях, особенно в Пруссии, масонство с самого начала носило особенно аристократический и чопорный характер. Начиная с Фридриха II руководили им в основном представители прусской монархии.
Они считали себя духовными наследниками Тевтонского ордена, а масонские доктрины соединяли с завоевательными целями ордена, направленными на захват Востока, главным образом русских земель. В оправдание выдвигали «право» вернуться на земли древней Арианы, из которой когда-то вышли.
По мере роста военного и промышленного потенциала германских земель пангерманские идеологи все более активно извлекали на свет мифы и сказания, легенды и мистические доктрины, чтобы обосновать претензии на всемирное господство.
Толчком к соединению идеи избранности рас с арийской «миссией» стала деятельность Елены Блаватской, урожденной Ган-Роттенштерн, дочери обрусевшего немецкого военного. В 17 лет она вышла замуж за 60-летнего генерала Блаватского, вице-губернатора Эривани, и десять лет странствовала по странам Востока. Затем провозгласила себя «ясновидящей» и стала по-своему толковать восточную мистику. С 1873 года она осела в США, приняла американское гражданство и с головой окунулась в модное «магическое» масонство. Вместе с английским полковником Олкоттом образовала теософическое общество. Ссылаясь на свои связи с загробным миром и космическими «силами», Блаватская написала двухтомный труд «Тайная доктрина» (The secret doctrine. L., 1888. V. 1–2), легший в основу многих разработок о мистическом предназначении «ариев», «озаренных», которым предстоит разбудить «боголюдей», дремлющих во льдах Гималаев. От них будто и произошли древние немцы. Идея высшей расы, «сверхлюдей» с божественными задатками, была заложена.
По этой теории, арийцы, появившиеся на крайнем севере (назывались либо древняя Атлантида, либо остров Туле), а затем переместившиеся в окрестности Гималаев, ближе всего стоят к исчезнувшим расам «боголюдей», «космическим» нациям, наделенным сверхъестественными качествами. Они будто бы способны по своему усмотрению формировать человеческие расы. Таким образом, им предлагалось мировое лидерство и подчинение остального человечества.
Вторая половина прошлого века знаменуется декадансом. Идея «заката» цивилизации, «падения богов», предстоящего упадка Запада, угрозы, якобы надвигающейся с Востока, охватывает весьма широкие круги. Увлечение месмерианством, спиритизмом, оккультизмом всех родов, «проповедями мрачного кладбищенства», как называл упражнения масонов Г. В. Плеханов, становится все более интенсивным. Похоже, что, добившись утверждения у власти, обогатившись, буржуазия расставалась со своими либеральными мечтаниями, идеалами юности. Проза чистогана не могла вызвать былого энтузиазма, объединить общество, в котором все более обнажались классовые противоречия. В новой обстановке буржуа были способны множить лишь банальность, посредственность (Александр Герцен замечал в своих «Письмах издалека»:
Набаты новых революций, пришествие пролетариата на арену истории звучали похоронным звоном для богатых классов. Отсюда упадочничество, мистика, уход в средневековье, мечты о «золотом веке». Но наряду с данью мечтам идут лихорадочные поиски новых решений. Все меньше панегириков демократии, все чаще провозглашаются концепции «сильной власти», «железной пяты» как панацеи, которая может вывести мир капитала из кризисов, укрепить его устои. Приобретает все более широкое распространение пропаганда милитаризма, расизма.
Идеи гуманизма, в том числе и облеченные в христианские формы, уступают место надеждам на «сильную личность», «сверхчеловека».
Наиболее ярко этот разрыв с прежней идеологией выразил Фридрих Ницше в своих работах «Так говорил Заратустра», «Человеческое, слишком человеческое», «Антихрист».
В 1883 году, когда Ницше выпустил свой наиболее известный труд «Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого», умер Рихард Вагнер, только что завершив цикл эпических произведений, основанных на древнегерманской героике. Последним его произведением явилась опера «Парсифаль».
«Парсифаль», самая длинная, пожалуй, опера Вагнера, была в то же время посвящена и самой долгоиграющей для оккультной Европы теме Святого Грааля, трудноопределимому пределу мечтаний, достижение которого сулило неисповедимое блаженство, несметное богатство и несокрушимое могущество. Миф о Граале и связанном с ним рыцарском «братстве» — ордене «храмовников» был особенно близок «каменщикам», которые стремились произвести свою генеалогию из средневековья и рыцарства.
Легенда о Парсифале, рыцаре, который удостоился стать избранным, войти в «братство Грааля», у масонов не менее почитаема, чем миф о строителе «Соломонова храма». В поэме фон Эшенбаха в зашифрованном виде находят чуть ли не все градации масонских степеней, символы могущества «братства».
Предмет высших желаний рыцарей — загадочный Грааль. Его значение различными авторами истолковывается по-разному. Одни считают, что это чаша, в которой была собрана кровь распятого Христа. Чаша (некоторые видят ее изумрудной) и кровь, обладающие магической силой. Фон Эшенбах приписывает эти свойства некоему камню, который обладает широкой гаммой чудодействия — способен кормить и одевать своих владельцев, одарять их богатствами, исполнять их желания, отдалять смерть, возвращать молодость. В его волшебном огне умирает и возрождается птица Феникс.
