прошлом. Она обедняла внутреннюю жизнь, снижала притягательность своих доктрин для деятелей культуры. Все больше людей стали смотреть на «братство» главным образом как на инструмент карьеры, служения могущественным интересам.
Это наложило отпечаток и на область, которую масонство особо ставит себе в заслугу, — область борьбы за права человека. Если довоенная Лига защиты прав человека и гражданина при всех своих колебаниях была организацией буржуазного радикализма, то масонские лиги послевоенного времени приобрели настолько прикладной характер при крупнейших олигархиях в борьбе против идей социализма, что даже не возникало подозрений относительно того, кто их содержит, оплачивает и направляет. А когда они при этом возглавляются, ближайшими сподвижниками фашиста, как это имело место в Италии, то моральная их роль сводится к нулю, если вообще не к отрицательной величине.
Неискренность их особенно заметна, если посмотреть, что они делают для обличения действительных нарушений прав человека, ежедневно, ежечасно совершаемых в разных частях земного шара. Напрасно ожидать от них осуждения «черного масона» Пиночета, деяний Шарона и Бегина, зверств военных хунт в Латинской Америке, нарушения суверенитета Югославии, уничтожения ее экономического потенциала и мирных жителей. Если поставлена цель обвинять, например, одних сербов, то любые жестокости против них Запад априори оправдывает.
Идеологи масонства исключают из тематики прав человека борьбу против социальной несправедливости, против неравных прав отдельных групп населения, классов, этносов. Наоборот, они внушают мысль о плодотворности деления мира на богатых и бедных, «элиты» и людей «второго сорта». В центр общества, во главу угла ставят крупного собственника, утверждая своего рода теократию богатства. В лучшем случае, предпочитают слегка упомянуть о необходимости для «элиты» быть «лучше подготовленной», отвечать своим задачам. Каждый автор придумывает «модель», которая оправдывала бы привилегии правящих кругов.
О чем они пишут в этой связи?
Мишель Понятовский в труде «История свободна» стремится, например, обрадовать капиталистов тем, что «исторического детерминизма нет» и что «история свободна», но не в смысле своей самостоятельности, а, наоборот, в смысле зависимости от тех, кто правит: «она находится в сфере действия нашей воли», ею, стало быть, можно вертеть. Бывший французский министр, отпрыск знатной польской семьи требует пересмотреть вопрос об «элите», но как? «Понятию элиты следует придать прежнее значение (?!), то есть понимать под ней прослойку «лучших из лучших», отобранных действием конкуренции во всех областях человеческой деятельности».[121]
И хотя «знатный» автор утешал читателя, что речь не пойдет о возвращении к палеокапитализму или раннему феодализму в том, что касается «прежнего значения» слова «элита» (наоборот, «сложность общества и его структур обусловит формирование большого количества элит»), но итог таков, что все они будут обслуживать его величество капитал. «Центральное место в экономических структурах должны занимать транснациональные корпорации — ТНК».[122]
Другой автор, Ив Каннак, в книге «Справедливая власть: очерк о двух путях развития демократии» на примере Франции приходит к малоутешительному выводу о весьма монархической концепции «демократии» в своей стране. Здесь, по его словам, господствует «модель, характеризующаяся засильем политической и политико-административной элиты», своего рода «гегемонистская демократия». У этой модели есть «тенденция рассматривать себя как высшее проявление демократии, и в конечном счете поступать по принципу — «противодействовать мне значит противодействовать самой демократии».[123]
Наиболее концентрированное выражение эгоцентризма богатой, по преимуществу масонской, верхушки содержится в идее «золотого миллиарда». По существу, она сводится к оправданию существования и процветания ограниченной группы за счет эксплуатации ресурсов других, менее развитых, стран и народов. В то же время допускается вымирание остальной части населения, которая рассматривается как бы в качестве «удобрения» для привилегированной части. Это весьма людоедское понимание «демократии» и «прав человека».
Идеи выживания «золотого миллиарда» соседствуют с теорией, согласно которой «история остановилась», ее силы находятся под контролем, как можно полагать, правящей верхушки Запада, иными словами, того же масонства. Авторство приписывают историку и философу США японского происхождения Фукуоке.
В любых вариантах, если освободить здание, которое пропагандируют «строители храма Соломонова», от лишних декораций, то перед нами предстанет перевязанный фартуком «каменщиков» клубок монополий (как ТНК, так и менее крупных), допущенных в храм мировой финансовой олигархии.
Денежные мешки здесь не всегда мирно сотрудничают. Порой их владельцы хватают друг друга за горло и застывают в смертельных объятиях. Но главное мерило, основной бог и царь, автократ — богатство. Богатые — вот сверхэлита. В масонстве лидируют представители высшего слоя современной буржуазии. И оттого в нем отражены многие процессы, которым подвержено развитие капиталистического класса и его правящих структур за последние десятилетия.
Это, прежде всего, физическое сращивание монополий и государственной власти, получившее еще название «вращающихся дверей». Наиболее разительный пример дает миграция одних и тех же людей, будь то Маккоун, Кейси, Уайнбергер, Хейг и иные деятели, с постов руководителей той или иной, чаще всего связанной с военным бизнесом монополии на натовские вершины либо в руководство ЦРУ, или же во внешнеполитический аппарат США.
Поразителен тот факт, что та или иная монополия в лице своего патрона прямо берется руководить военной и внешней политикой своего государства, его разведкой, репрессивными органами. Президент американского телефонно-телеграфного колосса Маккоун, например, лично руководил в Чили свержением законного правительства, Кейси из преуспевающего бизнесмена стал амбициозным шефом ЦРУ Бывший посол США в Риме Рабб занимался игорным бизнесом на Багамах, являлся адвокатом Уолл-стрита в Нью- Йорке, возглавлял синагогу этого города, а сын его Брюс работал в масонской «Международной лиге прав человека» и т. д.
Но удивляться такой разносторонности не приходится. Прямое руководство ведущими институтами общества, государственным аппаратом и монополиями — выражение философии класса, который считает бизнесменов избранными, компетентными во всех сторонах деятельности. И не только своей, но и всего мира.
Основные свои дела они решают вдали от прожекторов гласности. Финансовые колоссы, капитаны крупнейших монополий предпочитают встречаться в закрытых клубах типа «Боэмиен» (Богемский клуб) в США, «Сёркль» в Западной Европе, престижных клубах «Лайонз» и «Ротари» (в последний входит около миллиона человек). Они торжественно восседают на недоступных для профанов собраниях масонской верхушки. Если того требует дело, стекаются в аристократические отели, расположенные в экзотических местах. Вряд ли кто заподозрит, что там они решают исключительно проблемы своего духовного «совершенствования» или проводят обмен мнениями об истории обрядов «каменщиков».
Но именно там, в удалении от шумного внешнего мира, предрешаются многие события на международной арене, закладываются основы шагов, которые имеют целью расширить и далее их могущество, меняются те или иные лидеры и тактика, вырабатывается смена стратегии.
В США фундаментальную роль в определении внешней политики играет могущественный Совет по международным отношениям (СМО). Он появился в 1921 году по инициативе дельцов Нью-Йорка и университетских экспертов, участвовавших в Парижской мирной конференции. Их целью было после периода крупнейших международных потрясений и конфликтов, добиться большей предсказуемости мировой ситуации. Совет финансируется крупнейшими монополиями. С 1970 года его возглавлял Дэвид Рокфеллер. В 1980 году СМО насчитывал 1948 человек. В его составе были — Фрэнк Кари, президент ИБМ, Марк Шепард, президент «Тексас инструментс», Клифтон Говин, президент нефтегиганта «Экссон», Ирвинг Шапиро, президент химического колосса «Дюпон де Немур», Кэтрин Грэм, президент влиятельной газеты «Вашингтон пост», Лейн Киркланд, президент профсоюзного объединения АФТ КПП. Пополняется совет лишь по рекомендациям двух его членов и решению директора. Например, даже президент Картер не был сочтен достаточно весомой фигурой, чтобы его включили в СМО!
