Масонство играло в буржуазных революциях, как мы отмечали, значительную роль. В его рядах в годы, предшествовавшие Великой французской революции, насчитывалось немало выдающихся умов, «властителей дум». Они расшатывали устои феодализма, критиковали религиозный догматизм, высвобождали общественную мысль, чтобы утвердить ее на новых, прогрессивных в то время, но в целом буржуазных позициях. Вольтер, Дидро и Руссо, «энциклопедисты», вожди французского «братства» закладывали фундамент общества, основанного на капиталистической собственности. Им помогали менее радикальные, более «благонамеренные» немецкие «каменщики». Каноны масонства, внушающего, что миром могут править лишь те, кому открылись высшие истины, личности, стоящие «выше» толпы, требования «терпимости», «постепенности» как нельзя лучше подходили для строительства «всемирного храма» частной собственности.
Последующие поколения буржуазных философов брали от своих более смелых предшественников только то, что не могло навести на мысль о революционном движении, поколебать устои общества. Им, например, подходили многие постулаты из философских произведений Готхольда Эфраима Лессинга, известного немецкого драматурга, теоретика искусства и литературы, критика-просветителя. В своем «Воспитании рода человеческого» (1780) Лессинг подчеркивал приоритет поступательности, медлительности всякого прогресса: «Следуй своим незаметным путем, о вечное Провидение!.. Не дай мне усомниться в тебе, даже если мне на мгновение и покажется, что движение твое направлено вспять! Ведь кратчайший путь вовсе не всегда самый прямой!»
Цитируя этот отрывок, выдающийся французский мыслитель и деятель Жан Жорес не без иронии комментирует: «Так, кривыми, извилистыми путями по бесконечным кругам движется немецкая мысль к своей величественной цели — овладению вселенной высшей силой разума. Но как же геометрия кривых мало благоприятна для прямого порыва революции!».[128]
В труде «Эрнст и Фальк. Диалоги о масонах», опубликованном в 1778 году, Лессинг высказывается за всемирное «гуманистическое» государство, где будут уничтожены границы, принуждение, «различия, вызывающие отчуждение между людьми». Такое государство, «где патриотизм перестает быть добродетелью», он мыслит создать с помощью франкмасонства (сам Лессинг вступил в 1771 году в гамбургскую ложу «Трех золотых роз»). Он писал о необходимости создать «невидимую ложу», призывал к «вечному франкмасонству», хотя в практическом плане был весьма разочарован увлечениями масонов магией, их «игрой в микрокосм». Однако Лессингу не хватило смелости бросить вызов узости «братьев», как не смел он и свою критику раздробленных немецких государств, унижающих человека, своих граждан, довести до недвусмысленных выводов. «Из этой критики, — замечал Жорес, — он не делает никакого заключения в демократическом духе: он далек от мысли противопоставить патриархальному абсолютизму концепцию государства, покоящегося на суверенитете народа… Он определяет форму человеческого сообщества, которое будет осуществимо лишь благодаря немногим возвышенным умам».[129]
Как мы уже упоминали, для воззрений масонства характерен деизм, вера в вечный, неизменный закон природы, который и определяет общественное развитие. Его дано постигать немногим, «озаренным», «избранным». Свой философский подход масоны называли еще «религией разума».
К. Маркс и Ф. Энгельс язвительно бичевали подобные взгляды на общественное развитие, указывали на масонские корни таких позиций. В рецензии на «Современные памфлеты» Т. Карлейля (английский философ, историк, литератор), выводившего тезис о том, что историю могут творить лишь великие люди, герои, К. Маркс и Ф. Энгельс доказывали буржуазность подобного взгляда, несмотря на критику автором буржуазного общества. И типичность такого взгляда для мировоззрения масонов. «Исторически создавшиеся классовые различия, — писали они, — сводятся, таким образом, к естественным различиям, которые приходится признать за часть вечного закона природы и которые должно почитать, склонившись перед благородными и мудрыми от природы: одним словом — культ гения. Все понимание исторического процесса развития упрощается, таким образом, до плоской банальной мудрости иллюминатов и франкмасонов прошлого столетия, до простой морали из «Волшебной флейты» и до бесконечно опошленного и выродившегося сен-симонизма».[130]
Клод Анри Сен-Симон, социалист-утопист, французский масон, считал вершиной общественного прогресса господство фабрикантов, банкиров, купцов и ученых над низшими слоями населения, обеспечивая им занятость.
По Карлейлю, отмечали К. Маркс и Ф. Энгельс, «управлять должны благородные, мудрые и знающие…Благородный благороден, потому что он мудр, всезнающ. Его, следовательно, надо искать среди классов, которые пользуются монополией образования, — среди привилегированных классов; и эти же самые классы найдут его в своей среде и будут выносить решение по поводу его притязаний на ранг благородного и мудрого. Благодаря этому привилегированные классы становятся сейчас же, если не прямо благородными и мудрыми, то все же «членораздельно» говорящими классами; угнетенные классы остаются, разумеется, «немыми, говорящими нечленораздельно», и таким образом заново санкционируется классовое господство…За всеми нападками Карлейля на буржуазные отношения и идеи скрывается апофеоз буржуа как личности».[131]
Апология капиталиста как личности, творящей историю, способна привести к злейшей тирании. К. Маркс приводил на редкость циничное обращение Карлейля к безработным:
«Вам нужны командиры промышленности, фабричные мастера, надсмотрщики, господа над вашей жизнью и смертью… подчинитесь методам, которые я диктую здесь, — и тогда вам будет легко получить плату… Если вы начнете упираться… то я попытаюсь уговорить вас… если это окажется тщетным, то я буду стегать вас плетью; если и это не поможет, то я, наконец, расстреляю вас». [132]
Те же «плоские мудрости», «нищета философии» (хотя и в иных вариациях) обнажились в работах Прудона,[133] который противопоставлял крупной собственности мелкую и предлагал справедливое распределение благ. Рост рабочего движения побудил разные направления масонства распространять свое влияние и здесь, вопреки первоначальным установкам на неприятие трудящихся в ложи.
Особенно острый характер приняло столкновение с направлением, внедрившимся в рабочее движение в связи с попыткой М. Бакунина и Дж. Гильома в сентябре 1869 года на Базельском конгрессе Международного Товарищества Рабочих захватить руководство Интернационалом.
Подробности этой истории изложены в брошюре «Альянс социалистической демократии и Международное Товарищество Рабочих», написанной К. Марксом и Ф. Энгельсом в июле 1873 года и напечатанной в том же году в Лондоне и Гамбурге. Написана она была по следам сентябрьского конгресса Генерального совета, на котором М. Бакунин и Дж. Гильом были исключены из рядов Интернационала.
Расследование показало, что Бакунин создал тайную организацию «Альянс интернациональных братьев». Члены «Альянса» делились на три степени. Верхушку составили «интернациональные братья», своего рода, по выражению К. Маркса и Ф. Энгельса, «священная коллегия кардиналов». Им подчинялись «национальные братья». А ниже, на поверхности, полутайно-полуоткрыто действовала организация «Международный альянс социалистической демократии».
Этот «Альянс» был отделением буржуазно-масонской организации «Лига мира и свободы», в которую вступил в 1867 году М. Бакунин.
Масонский «Альянс», филиалы которого имелись в ряде европейских стран, подобно ордену «иллюминатов» Вайсгаупта, соединял в себе черты «каменщиков» и иезуитов.
Формально он провозглашал служение «всемирной революции», разрушение «института государства» и считал «реакционным всякое политическое движение», которое не имеет непосредственной и прямой целью торжество принципов «братьев».
Но борьба с неким абстрактным государством не означала для «братьев» необходимости бороться с тем или иным конкретным реакционным государством. Наоборот, многие из них с разрешения Бакунина занимали в этих государствах те или иные посты, были чиновниками, депутатами, пользовались, как отмечали К. Маркс и Ф. Энгельс, «всеми преимуществами, предоставляемыми этими реальными буржуазными государствами», избегая «полицейских дубинок, тюрем и пуль, которые реальные государства применяют по отношению к простым революционерам…».[134]
Причем на местах приверженцы Бакунина формировали группы из «наихудших буржуазных и
