— Заспался, князюшка?
— Ах, Кряж! — воскликнул князь. — Да как же ты меня не побудил?
— Батюшка не приказали.
— А он вставши?
— Эй! — Кряж махнул рукою. — Уехавши давно: и батюшка, и братец!
Петр всплеснул руками:
— Что ж ты это сделал! Теперь запозднюсь — что будет!
— Небось! — усмехнулся Кряж. — Ты одевайся только, а я уже все обрядил. Пожди, пошлю отрока!
Кряж вышел, и на место его вошел мальчик с тазом, рукомойником и шитым полотенцем на плече.
Князь поспешно умылся и начал одеваться. Мальчишка стоял разинув рот, и выражение восторга все яснее и яснее отражалось на его лице по мере того, как князь надевал походные одежды.
И было отчего прийти в восторг и не дворовому мальчишке.
В зеленых сафьяновых сапогах, в желтых шелковых штанах и в алом кафтане, стянутом зеленым поясом, молодой, статный, красивый, с курчавою головою и ясным горящим взглядом, Петр был как майский день.
А когда он пристегнул короткий меч к поясу и засунул за него два пистолета, когда на плечо накинул, продев руки, дорогую кольчугу из стальных с золотой насечкою чешуек да взял в руку плеть и блестящий шлем, с ясною, как молния, стрелкой, мальчишка даже вскрикнул:
— Ой, ладно!
Князь весело засмеялся и, кивнув ему ласково, побежал на двор, где Кряж ждал его в двумя оседланными конями.
Сам Кряж оделся тоже в поход. На нем поверх кафтана были из сыромятной кожи латы, железный черный шлем с надзатыльником и наушниками покрывал его голову, за поясом торчало два ножа, за плечами висели кривой лук и саадак со стрелами, а на кисти руки висел шестопер [6] фунтов в семь, а не то и в десять.
Этот Кряж, по прозвищу, а именем Федька, был назначен стремянным к молодому князю, едва тот сел на коня. Без роду без племени, княжеский холоп, он с собачьей преданностью привязался к красавцу юноше и теперь впервые отправлялся с ним в поход.
На дворе толпилась челядь, а впереди всех стоял старик Эхе с красавицей Эльзой и Эдуардом.
— А, вы тут? — радостно сбегая к ним, воскликнул Петр.
— Вышли проститься и пожелать удачи, — вспыхнув, сказала Эльза.
— Привезу тебе подарок, — улыбнулся Петр. — Ну, простимся!
И, обняв Эльзу, он звонко поцеловал ее в обе щеки. Эдуард крепко обнял его.
— Если будешь в Вильне, — сказал он, — посмотри мастеров тамошних, бают, знатно малюют.
— Кто о чем! А ты, Иоганн, чего хочешь?
Глаза старого рейтара разгорелись.
— С тобой ехать! — воскликнул он. — Да! Почему же мне не ехать? Donner wetter! Каролина плачет! Фи! Эди большой! Ему что, Каролина покойна! Да! да!
Лицо его разгорелось. Он тряс плешивой головой, а седая борода развевалась.
— Да, да! Еду! — повторил он, в то время как челядь смеялась, видя его волнение.
— Папа, — обняла его Эльза, — успокойся, милый! Что говорил тебе князь? Ты один тут защитник!
— Раньше! Теперь князь Терентий тут! — не унимался старик.
Петр наскоро поцеловал его, вскочил на коня и поскакал в ворота.
— Догоню! — крикнул ему вслед Эхе.
— Опоздаем! — испуганно говорил князь, гоня коня.
— А ты и не поснедал ничего? — заботливо спросил его Кряж.
— До того ли! О Господи! — воскликнул он с отчаяньем, затягивая поводья.
— Не бойсь, княже, поспеем, — успокоил его Кряж.
Толпы народа, спешащего к кремлевским воротам, перегородили им путь, и они принуждены были продвигаться шагом. Было уже десять часов утра, когда они подъехали к воротам и должны были тотчас спешиться, потому что выезд уже начался.
В воздухе гудели колокола, смешиваясь с нестройными звуками рогов, тулумбасов [7] и барабанов.
Из Никитских ворот медленно выступили конные всадники в медных кольчугах, и в воздухе заколыхались знамена. Всадники проехали; за ними, высоко держа царское знамя с изображением золотого орла, ехал толстый, высокий богатырь знаменосец, а следом конюхи по двое в ряд повели шесть царских коней.
— Ишь ты, — пробормотал Кряж, и его голос слился с радостным криком народа.
Действительно, зрелище было необыкновенное. Шесть коней с высокими седлами, покрытые алыми бархатными попонами, фыркая и играя, шли на длинных шелковых поводах.
Их попоны с золотыми орлами были все затканы драгоценными каменьями, на красивых головах торчали султаны из белых перьев цапли, с самоцветными камнями на гибких проволоках. Копыта их были золочены, а ноги все обвиты драгоценным жемчугом.
Они шли, нетерпеливо мотая головами, и в воздухе весело звенели серебряные бубенчики, которыми были увешаны их головы.
Кони прошли, и за ними в зеленом халате в алмазах, на лохматом коне поехал младший брат сибирского царя, живущий в Москве аманатом [8], и с ним его свита, в желтых и зеленых кафтанах, в остроконечных шапках, с луками и колчанами за спиною. Потом потянулись гусем восемь дорогих коней, а за ними показалась царская карета.
Народ упал на колени. На каждом коне сидел кучер в драгоценном кафтане из алого бархата, и подле его стремени шел вершник с палкою, обвитой алой тесьмою. В воротах, что маленькая часовня, показалась царская карета. На высоких колесах, вся открытая, она была обтянута алым бархатом, а наверху как солнце горели пять золоченых глав.
Тишайший недвижно сидел на бархатных подушках и благодушно улыбался, забыв на время о тяжести разлуки, о предстоящем ратном деле и упиваясь торжественным чином.
На его лице уже не было слез, которые он проливал обильно, прощаясь с женою, детьми, сестрицами и патриархом.
Он сидел недвижно, в кафтане, сплошь затканном жемчугом, с яхонтами по бортам и середине. На голове его всеми огнями горела высокая остроконечная шапка, опушенная соболем. В левой руке он держал золотую державу, а в правой крест, благословляя им народ.
Вокруг него, пестрея алыми и зелеными жупанами, ехали двадцать четыре гусара, одетых по польскому образцу, с белоснежными крыльями по бокам седел и с длинными жолнерскими копьями.
Коленопреклоненный Петр поднял голову.
Позади кареты ехали боярин Борис Иванович и Милославский, дальше Глеб Иванович и князь Теряев, вот Голицын, Шереметев, Львов, Одоевский, Салтыков, потянулись попарно ближние бояре.
Князь Петр поднялся с колен.
Потянулись вереницею сокольничие, стольники, постельники.
Петр сел на коня.
— Поеду, — сказал он Кряжу, — а ты в обоз. — Он дождался, когда двинулись боярские и дворянские дети, и присоединился к ним.
Горя огнями, сверкая золотом, медленно выезжала царская карета из Москвы, направляясь по Можайской дороге, а из ворот Кремля, на диво народу, еще двигались люди, подводы и лошади. За дворянскими и боярскими детьми конными и пешими отрядами шли боярские ратники, за ними потянулся обоз с царскою кухнею, шатрами, бельем и одеждами, с боевым снарядом, с винными и съестными припасами, со столовою и иной посудою, а там стадо быков и овец, клети с птицею, кони, а там снова подводы с боярским добром.
