даже мама будет против. И пусть даже все будут против… А вообще на всей планете из воинов мне не врали только двое — Ар и вот этот… кстати:
— А ты вообще кто? — спросила я, потом поняла что спросила и исправилась. — В смысле имя там…
Улыбнулся шире, едва сдерживая смех, а затем прошептал:
— Потом, — это он мне. — Кхан, Лираэт, — это было уже не мне, а двум светловолосым воинам, что мгновенно оказались рядом, взяв меня под конвой. И после, официальным тоном воин объявил: — Киран МакВаррас, старшая дочь хассара Айгора, переходит в собственность клана Аэ, как велят традиции Иристана.
После этих его слов все пришло в движение!
Для начала подскочил отец, уже без какого-либо почтения на лице, и на весь зал раздался его зычный, командный голос:
— Протест!
После подключился и Нрого, заявив все тот же:
— Протест!
И со своего места взволнованно взвизгнула эйтна-хассаш:
— В соответствии с традициями Киран МакВаррас уже принадлежит клану МакДрагар и его главе хассару Шаега, как мать его нерожденного дитя!
Нагло врет, и даже не краснеет! Я мстительно посмотрела на эйтну и поняла — краснеет, таки краснеет… счас будет весело.
Но тут высказался мой синеглазый:
— Хорошо, — в его тоне было едва сдерживаемое раздражение. — По праву сильнейшего я забираю эту женщину! У вас есть… возражения?
Картина навсегда запечатлевшаяся в моей памяти — Воин, мой, светловолосый, и его полный превосходства взгляд сначала на папандра… отец сник, потом на Нрого… Нрого не сник, Нрого схватился за рукоять меча, но тут у моего воина насмешливо поднялась бровь и хассар Шаега руку от оружия убрал.
— Возражений нет, — подвел итог светловолосый. — Но разговор нам предстоит до-олгий!
И вот тут я вздрогнула. Просто контраст между тем воином, которого знала я, и тем который произнес это «разговор нам предстоит до-олгий» был очень разительный. А воин мою реакцию заметил, хотя вроде как и не смотрел в мою сторону, и отдал приказ:
— Увести, — это воинам. А затем чуть заботливым тоном мне, — Предстоящее не для женских глаз и ушей!
Такое ощущение, что он меня чувствует. Вот и сейчас я еще обидеться, не успела, как он пояснил? для чего меня увести собираются. Осталась только одна маленькая проблема:
— Воин, — сам виноват что не представился, но под его осуждающим взглядом мне как-то не по себе стало, однако ж должна была я предупредить, — понимаешь, тут и для мужских глаз предстоящее не особо подходит.
Вскинув голову, папандр посмотрел на меня с какой-то надеждой, Араван чуток побледнел, Нрого тоже почему-то с надеждой глядел, а вот светловолосый глава местной иерархии, как-то встревожено.
Он же и спросил:
— А что сейчас будет?
— Кипец, — честно призналась я, заодно выудив сейр Аравана из рукава и сверившись со счетчиком времени. Под полным осуждения взглядом, решила добавить. — Понимаешь, я ж не знала, что у тебя реально есть право трицепса и ты вообще заявишься и меня спасешь! — а ведь реально спас, надо будет потом спасибо сказать. — Вот и приняла все меры к собственному спасению сама, мы же современные женщины привыкли только на себя рассчитывать, вот сейчас и будет…
— Кипец? — переспросил светловолосый, с трудом проговаривая это явно незнакомое для него слово.
— Армагедонец, — съехидничала я, и посмотрела на эйтну-хассаш.
И вслед за мной все посмотрели на золотопоясную, а та стояла, и… краснела. Кажется, у нее на мой главный компонент мазюлки еще и аллергия нарисовалась.
А эйтна, которая должна была начать говорить, то что думает только минут через десять, видимо действительно сильно пропотела, раз рыба грод уже начала действовать. Потому что только под действием этой гадости, черномотанка могла сказать:
— Мой повелитель, право сильнейшего неприемлемо в ситуации, когда принцесса МакВаррас ждет дитя… — и тут смешок, от нее же самой, и продолжение. — Да никого она не ждет, тьяме инопланетная! Было бы ради кого право сильнейшего использовать… О, мой повелитель, вы такой сильный, красивый, смелый, решительный… я лучше нее! Опытнее! Я доставлю вам истинное удовольствие!
Вот теперь я поняла, что такое реальный шок! Причем шок был у всех! Даже у эйтны-хассаш, которая с перепугу свой рот руками прикрыла и теперь смотрела на меня, огромными черными глазами.
Шок был даже у моего воина, который, казалось, на мгновение дышать перестал, зато потом едва слышно простонал: «Кира…».
— Угу, — решила я сразу покаяться, и тоже шепотом порадовала. — Она теперь часов шесть будет говорить правду и только правду…
Ну или сутки, если помыть ноги не догадается.
— Да? — Нрого, меня прекрасно расслышавший мою фразу, информацией заинтересовался. — А у меня как раз несколько вопросов накопилось.
И разгневанный хассар Шаега стремительно направился к эйтнехассаш.
— Не дыши, — шепнула я вслед.
Услышал, обернулся, удивленно посмотрел. Я мило плечиками пожала — мол совет дала хороший, дальше сам решай. И Нрого приблизился на два шага, находясь теперь в трех метрах, от оцепеневшей от ужаса эйтны-хассаш. Но вопрос, он задал не ей, а синеглазому:
— Мой повелитель, могу я с вашего позволения обратиться к эйтнехассаш?
— Рискните, — мрачно ответил блондин, глядя почему-то на меня.
Зато я теперь врубилась, как к нему нужно было обращаться… А я все «воин», да «воин». Ну и как-то я на этого самого воина засмотрелась и пропустила момент официального обращения Нрого к этой змеюке:
— Уважаемая эйтна-хассаш, мы все ждем вашего решения по поводу моего брака.
Черномотанку передернуло, она вдруг даже головой замотала, но уже в следующую секунду как рявкнет:
— Никогда у тебя детей не будет, урод высокомерный! Слово эйтны, мудак несговорчивый!
Одна из женщин в белом, повалилась в обморок после ее слов.
Вторая поспешила помочь, несколько женщин, стоявших у перегородки ведущий в женское отделение для питания, торопливо вышли вообще, видимо реально веря в то, что все это не для женских глаз и ушей. А мне почему-то понравилось. И даже сожалеть о содеянном перестала и теперь в нетерпении ожидала дальнейшего развития событий!
Они и развивались. Сначала в зале зашумели, причем возмущался именно клан МакДрагар, в смысле воины самого Нрого, зато он невозмутимо продолжил:
— Вы были причастны к гибели моих избранниц?
Эйтну трясло, шатало, словно колбасило всю, но она все же ответила:
— Мы их просто не лечили, идиот! И твои дети медленно убивали матерей, либо жены гибли сами, после первого слияния!
Вновь стало тихо, а Нрого… Нрого стоял и, судя по его лицу, чувствовал себя… убийцей. Мама сказала, что он стар, я тогда даже не верила, а сейчас глядя на выражение его лица, на поникшие плечи, вдруг поняла что это правда — действительно стар, и очень несчастен. Я могла только предположить сколько лет он терял одну за одной, не имея шанса на рождение детей и все вокруг обвиняли в этом его, видимо и он сам себя винил… А вышло…
— Змеюка подлая, — не сдержалась уже я. — Глистина викрианская!
Палочка холерная!
