Понимая то, что встретить нынче активного и порядочного человека сложнее, чем живого героя битвы при Бородино, мы всё же решили довериться вам. В скором будущем в сети Интернет появится видео с нашего сегодняшнего возмездия, благодаря которому вы можете убедиться в серьезности наших намерений и методах нашей работы.
Задача, которую мы ставим перед неравнодушными читателями, такова.
Вы пишите всеми доступными вам способами в сети Интернете любые имена преступников из центрального европейского региона страны. Просим не писать имена руководителей государства и высших чиновников - осуществить это нам пока что не по зубам. Прилагайте фотографию, возможный адрес, имена, биографию, род деятельности, характер преступленной деятельности. Всю возможную информацию об этих людях, по которым давно плачет верёвка. Подкрепляйте ваше послание перекрестными ссылками и, соблюдая анонимность, вывешивайте его на любом видном портале в интернете. КПД проведет мониторинг и из расстрельного списка выберет любой понравившийся и осуществимый для него вариант. Не вывешивайте рядом с информацией никаких призывов, никаких пожеланий или приветствий нашей организации.
Для того, чтобы вы нам поверили, мы совершим ещё одно справедливое дело.
После вы можете окончательно решить, доверять нам или нет.
До новых встреч.
Ваш Комитет Полезного Действия.
Цыганский посёлок - это территория зла, которая рифмуется со словом ... впрочем, я хочу поговорить о хорошем: у каждого из нас есть пистолет. Их зовут Молчун, Слава и Дух. План до безобразия прост: мы должны покрасить этот район красным цветом. В моей области два основных цыганских рода торгуют наркотиками: Оглы и Орловы, следовательно, краски бесплатно предоставят их семьи. Они чувствуют себя хозяевами, и даже во властные структуры ходят без всякой боязни. Да они скоро уже сами станут властными структурами. Только из-за этого нынешний режим достоин палача.
Революционная тройка едет на загаженных жигулях. Удивительно, но Слава смог угнать их. Старую машину использовать больше небезопасно. Наверное, завтра какого-нибудь деда-огородника покажут по телевизору. Он будет проклинать подлых террористов, потом партия власти показательно подарит ему новое отечественное корыто, отчего благодарный дед сделает власти минет. Что-то меня сегодня тянет на сложение стихов.
Ковбойский автомобиль проезжает по главной улице, и мы палим в каждую движущуюся мишень. Здесь нет людей, одни оборотни. И пусть мы можем накормить их свинцом, потому что жалеем на тех, у кого отняли право жить, даже грамма серебра. Огромные толстые цыганки, почему-то ассоциировавшиеся у меня с ромовыми бабами, квохчат и, подхватив юбки, бегут от нас, а мы с Молчуном делаем их злыми героями русского вестерна. Это расплата за тысячи подсаженных на иглу парней, за десятки тысяч распавшихся семей, за миллионы моих не родившихся кровников. Достаточно всего один раз вколоть себе опиаты, чтобы стать наркоманом. Я презираю тех, кто стал им, но я хочу уничтожить тех, кто помог им такую возможность.
Машина сбивает стайку цыганских отпрысков, которые не поняли, кто пожаловал к ним в посёлок, и мы оставляем после себя гирлянду поломанных вещей: они так и не смогли социализоваться в российском обществе и стать барыгами, сутенёрами, убийцами, насильниками и победителями детского Евровидения.
Автомобиль выруливает на просёлочную дорогу и бешено мчит на трассу. Я успеваю театральным жестом выкинуть на улицу листовки, где мы говорим о том, что от имени русского народа боремся исключительно с криминальными элементами. Наш расчёт крайне прост - нужно совершать только те акции, которые придутся по душе большинству русского люда. Особенно мы упирали на то, что выступаем от имени простых русских людей, уставших от беспредела и бездействия полиции. Мы обещаем вырезать под корень все наркокартели, уничтожить зажравшихся чиновников и защитить интересы простого русского человека.
В интернете нам желают удачи, и мы постепенно становимся национальными героями, которым начинают подражать и выражать акции солидарности. Страна терпил и обиженных восстаёт против угнетателей, и снова медленно начинает напоминать страну колонизаторов и воинов. Нет, я знаю, что мы не добьёмся никаких существенных перемен и не подымим на революцию народ, как об этом мечтает Слава. Мы не выдвигаем никаких тезисов о том, что можем предложить взамен сгнившему фундаменту системы. Этим займутся люди куда как более подготовленные, умные и эрудированные, которые легко отличат Бодрийара от Файнингера. Я просто подкидываю им пищу для размышления, напоминая, что русский бунт - он всегда бессмысленный и беспощадный, поэтому лучше иметь на своей стороне интеллектуалов, которые смогут выработать для него цель.
А пока мы просто говорим людям, что справедливость находится на расстоянии вытянутой руки, и каждый в силах взять её. Не стоит бояться.
Молчун двинулся к железнодорожной станции, а я углубился в лес и себя. И если я ещё мог отодвинуть плотные еловые лапти, то никак не мог разгрести тот пульсирующий сумрак, что заволакивал моё сознание. Когда я ступаю на условленную поляну, Алиса бросается мне на шею, а я снова чувствую уродство своего тела, когда его обнимает девушка. В такие минуты мне хочется провалиться в ад, к Сатане и быть проткнутым его вилами.
- Как вы? - в её глазах нет слёз, какие бывают в аниме, - всё нормально?
- Лучше, чем можно было ожидать, - отвечаю я, - поедим?
Сердце бешено скачет внутри, оттеснив лёгкие, прогнав селезёнку и вырвав мне кадык, и кажется, что теперь оно мечется внутри самого тебя: от горла до паха. И даже страстные, с заглотом языка поцелуи, когда я ощущаю слегка, самую чуть, колющиеся волоски Алисы, мне хочется блевать. Что я и делаю, с криком достойным предсмертия, опорожняя в сторону кишечник.
- Ты многих убил? - спрашивает Лис.
Она думает, что я, как в фильмах, сблевнул именно от этого. На мой взгляд такая реакция возможна только у конченных буржуа, которые впервые за свою жизнь оказались на улице и случайно толкнув с лестницы, кого-то ухлопали. Как ей объяснить, что причина спазмов в моем желудке - она сама? Пробуждается злость, и я говорю:
- Пошли отсюда.
- Но мы же должны выждать какое-то время, чтобы всем вместе не идти?
- Плевать!
- Что?
- Срать я на всё это хотел, вот что! И на убийства, и на пистолеты, и на идею эту. И на себя срать хотел! Достало меня это всё! - я орал без передыху, как будто смотрел матч любимой баскетбольной команды, - не хочу я ничего этого видеть! Я жить хочу! Без всей этой бесполезны движухи, а как человек, как солнце!
Бледно-розовые губы моей девушки искажаются и она ровно, будто ведёт меня на плаху, говорит:
- Тогда зачем ты подписался на это? Ты что, не мог сказать: 'Нет?'.
Сосны удовлетворенно гудят в такт её словам и чёрные ножницы ласточек, раскроивших небо, подписывают мне смертный приговор. Если бы под рукой у меня было оружие, я бы незамедлительно исполнил его, чтобы эта самодовольная, холодная тварь добавила красок и эмоций, склонившись над моим трупом.
- Потому что я люблю тебя! - начинаю орать банальности, - потому что хуже смерти жизнь только без тебя. Как бы ты смотрела на меня, если бы я отказался участвовать? Ты бы назвала меня трусом, плюнула бы в меня. Растоптала бы мою любовь к тебе.
Её лицо по-прежнему недвижно, и разлитый по кружкам чай, стынет, как моя утопающая любовь.
- Получается, - Алиса недвижна, - ты соврал мне? Ты не хочешь в этом участвовать?
- Конечно нет! - фыркаю я, - воевать во имя быдла, которое потом же тебя и распнёт?
