Ностальящее. Собрание наблюдений

существенно превосходит цену т. н. «хрущевских» или «брежневских» домов. Модный журнал, рассчитанный на состоятельных людей, приобретающих новое жилье, «Идеи для вашего дома», среди новых интерьерных концепций предлагает среди прочих стильную перестройку квартиры в таком доме: «Дом сталинской постройки, о котором идет речь, когда-то проектировался специально под коммунальное жилье. До реконструкции квартира представляла собой три комнаты, выходящие в длинный коридор…».

В романе Светланы Шенбрунн «Розы и хризантемы» (М., 2000), вышедшем в финал Букеровской премии 2000 года, подробно описана жизнь обитателей такой квартиры, тогда коммунальной, в доме издательства «Правда» в 1944–1949 гг. В романе А. Волоса «Недвижимость» («Новый мир», 2001, №№ 1–2) описана современная купля-продажа квартиры в таком доме.

«Сакральным центром советской Родины в 30-е годы становится Москва» (Ханс Гюнтер. Архетипы советской культуры. // Соцреалистический канон. СПб., 2000, с. 771). Реальность оценки недвижимости в Москве 2001 г. основана не только на качестве «сталинского кирпича», но и на особой унаследованной сакральности московско-сталинского центра.

3

Я не употребляю при этом достаточно многозначный термин «советская интеллигенция». В советском обществе, пишут социологи Лев Гудков и Борис Дубин в предисловии к книге «Интеллигенция. Заметки о литературно-политических иллюзиях» (М., 1995), интеллигенция «понималась как «элита». В ней виделась единственная продуктивная в культурном смысле группа, чей авторитет, моральная значимость и социальное положение обусловлены способностями порождать идеи и Ценности, нести новый взгляд на вещи и давать этому новому связные смысловые интерпретации — «язык»…» (с. 3).

Советская интеллигенция продлила свое существование, обретя новый импульс во времена горбачевской «перестройки», когда т. н. шестидесятники заняли ведущие позиции в СМИ, на телевидении, в театрах, кино, толстых литературных журналах и т. д. Исторически и после 1991 г. бывшая советская, а ныне российская культура осуществлялась во многом через тех же самых представителей культурной элиты (М. Захаров, О. Табаков, Е. Яковлев, А. Гельман, Г. Волчек и т. д., этот ряд имен можно легко продолжить).

4

Представители бывшей советской интеллигенции агрессивно защищают занятое ими культурное пространство, не желая делиться им с представителями других групп — тех, кто не участвовал в советское время в постройке и функционировании советской культуры (андеграунд), и тех, кто является уже новым поколением, в силу возрастных причин не связанных с советской культурой. Примеров этому множество: главные режиссеры в ведущих драмтеатрах Москвы (выборы О. Табакова в качестве главного режиссера МХАТа особенно показательны — принципиально беспринципный «шестидесятник» сменил идеологически более ангажированного и прямолинейного О. Ефремова; придание особого значения театру «Современник» в связи с его 45-летним юбилеем; отмеченная СМИ болезненная реакция Волчек на любые критические замечания, и т. д.); триумфальное возвращение немолодого (73 года) балетмейстера Ю. Григоровича в Большой театр и т. д.

5

Нынешняя либеральная интеллигенция, во многом наследующая советской, особенно шестидесятническая, любит предъявлять претензии В. В. Путину по поводу его «советской» профессии и работы в ГРУ. Однако если провести анализ образования и деятельности самих оппозиционеров, то окажется, что многие имеют те же самые биографические данные: например, Евгений Киселев, бывший гендиректор НТВ, в течение нескольких лет преподавал в Высшей школе КГБ, а также профессионально, в качестве советского журналиста-международника, осуществлял радиопропаганду о пребывании «ограниченного контингента советских войск» в Афганистане.

6

«Последние десять лет жизнь в России являет собою какую-то странность, заметную почти любому. Но в чем эта странность состоит, каждый отвечает по-своему — и почти всегда довольно неадекватно. Мы хотели бы предложить свой вариант ответа на вопрос: в какой же стране мы живем?», «Россия… избавилась от большей части традиций, но еще не построила нужных институтов; кроме того, огромное количество запретов и перегородок, имевшихся в Советском Союзе, было разрушено, так что в России человек оказался ближе всего к естественному «состоянию»». — М. Денисов, В. Милитарев. «Лохи», «ломщики», «философы» и другие. Мораль как ключевая проблема российского общества. — НГ, 27.04.2001.

Юрий Левада, сопоставляя социологические данные 1989 и 1994 гг., выяснил, что рамки массового сознания изменяются не слишком заметно. В значительной мере это по-прежнему рамки «советского сознания, определяемые набором героических событий» («Человек советский пять лет спустя: 1989–1994», в кн.: Левада Ю. От мнений к пониманию. Социологические очерки. 1993–2000. М., 2000, с. 395). Процессы «разгосударствления» человека советского времени подробно, во многих аспектах, исследуются в социологических исследованиях ВЦИОМ. Левада замечает, что еще в 1994 г. 35 % опрошенных советскими людьми чувствуют себя постоянно, а в отдельных случаях еще 23 % (с. 401). Особый интерес представляет то, что Левада называет «эмоциональными рамками человеческого существования: и в 1989-м и в 1994-м 46 % чувствовали себя счастливыми. А вот доля считающих себя несчастливыми возросла за этот период более чем в 2 раза с 14 до 34 % (с. 406).

7

См. книгу: Л. Гудков, Б. Дубин. Советский простой человек: Опыт социального портрета на рубеже 90-х. — М., 1993, а также позднейший комментарий соавторов: «Чего мы не предполагали и не могли предполагать до тех пор, пока процесс изменений не начался, не пошло реальное разложение существовавшей до этого социальной системы, — это глубинной связи советских социальных, политических, экономических и проч. институтов с типом 'человека'» (Л. Гудков, Б. Дубин. Интеллигенция, с. 6).

8