Зета-5 кисло усмехнулась:
— Не спеши, пират. Сам узнаешь.
— А если откажусь?
— Глупый вопрос. Ответ ясен заранее.
Савва опустил голову.
— Крепись партнер. — Рамада похлопала кэпа по плечу. — Не держи зла. Не исключено, придется еще поработать в паре.
— На благо жабонов?
— А почему бы и нет?
— Пошла ты, знаешь куда?.. — И Рыбак в полном соответствии с устным народным творчеством, особенно распространенным у пиратов, указал подруге ясный путь.
— Я там уже была, — парировала Зета. — Сам видел в нооциклотроне. — Она вновь взяла покровительственный тон. — Извини, дружок. Закончим беседу в другой раз. Скоро сюда за твоей задницей могут притащиться
…Сопротивляться Савва и впрямь пытался.
И с ним не цацкались…
Рога пирату пообломали быстро. После операционной он представлял собой зрелище жалкое и, пожалуй, жутковатое. Рожа, впрочем, как и тело, — сплошной синяк, покрытый к тому же зудящими царапинами и ссадинами.
Зета критически осмотрела партнера, сделала назидательное замечание роботу:
— Перестарались. П-шел вон.
Железный истукан усадил избитого пленника на табурет, приставленный к стене рядом со столом хозяйки. После чего покорно покинул помещение.
— Ну, доволен? — спросила у кэпа Рамада. Впрочем, без всякого злорадства.
— Пить, — прошептал окровавленными губами пират.
Зета вновь вызвала металлического охранника — нажала на столе небольшую кнопку. Тот незамедлительно явился. Девушка властно приказала:
— Напои его, промой рожу. Он мне тут весь кабинет испачкает своей кровью.
Через минуту робот с полотенцем, перекинутым через плечо, как у официанта, притащил из соседней комнаты широкий таз с водой. Окунул в него Савву лицом, — надо полагать, напоил. Затем тщательно обтер полотенцем — промыл. В заключение гигиенической процедуры безмозглый жлоб… вылил содержимое емкости Савве на макушку. Непостижимая логика машины!!! Рыбак после «душа» промок до нитки. Правда, несколько пришел в себя.
— П-шел вон, — раздраженно скомандовала услужливому болвану Зета.
«Молот Смерти» молчаливо удалился. Рамада обхватила голову руками, оперлась локтями о стол. Похоже, она не рисовалась; вероятно, действительно устала от всей этой несуразицы.
Внезапно Рыбак подскочил со своего места, схватил внушительных размеров чайник, стоящий на углу стола, замахнулся, метя девушке в голову, рванул вперед… Зета, в свою очередь, блеснула молниеносной реакцией. Она не сопротивлялась, нет. Вела себя крайне спокойно, даже невозмутимо. Одним четким движением руки включила какой-то приборчик у себя на поясе. И всё. Вокруг нее возникло странное потрескивающее сияние — «Кольцо Сковывания», как она потом объяснила потрясенному Савве. «Сковывание», очевидно, слишком уж беззубо сказано. Все тело Рыбака перекорежило страшными судорогами. Кэп застыл, боясь пошевелиться. Каждое движение отдавалось неимоверной болью. Ноу-хау жабонов било наповал. Мышцы одеревенели, не слушались. Застывшей скульптурой, потерявшей баланс равновесия, Савва завалился на пол, где в неудобной, неестественной позе пребывал до тех пор, пока Рамада не отключила свой окаянный приборчик. Она подошла поближе к Рыбаку, лениво отвесила ему пару пощечин.
— Вот так-то, пират.
Синяки на лице кэпа начали саднить с новой силой.
Зета вернулась за стол, без особой злости объяснила:
— Не советую дергаться, партнер. Если б на моем месте оказался другой сотрудник жабонов, тебя бы подвергли внеочередному сеансу «корреляции инстинктов на предмет устойчивой благонадежности». Звучит заумно, но клянусь, это неприятно. «Кольцо Сковывания», например, после упомянутой корреляции показалось бы тебе вполне уютным местечком. Лучше поберегись. Ты еще себе пригодишься.
Савва почел за благо прислушаться к советам босса. Он только затравленно прошептал:
— Рамада, не хочу к жабонам…
— Да не дрожи ты раньше времени, — успокоила партнерша. — До них еще надо добраться. Повезут- то тебя люди. Пока. Однако не расслабляйся. Может, они еще похуже тех жабонов. Так что повторяю: сиди тихо — никто не тронет; не ты — первый, не ты — последний.
— Звездолет жабонов, их конструкция? — обреченно уточнил Савва. Наверное, все-таки строил в уме варианты угона.
Зета-5 вздохнула, видя неугомонность «клиента»:
— Не совсем. В расчетную точку тебя доставит транспорт «Птеродактиля». Я часто прибегаю к его услугам. Капитан — мой человек.
— То есть жабонов?
— Понимай как хочешь…
Глава 6
Рейс длился довольно долго.
В тесной камере сложно совладать с подсчетом минувших суток. Ориентироваться можно только по накалу освещения. Но и оно давало лишь отдаленное представление о дне и ночи, так как и в то и другое время не баловало узника особой яркостью. Тусклая лампочка под потолком светила однообразно, будто замороженная.
Замороженная, как и сама жизнь в неволе.
Но вскоре тупое разочарование, завладевшее на первых порах почти безраздельно душой и волей Рыбака, уступило место холодному анализу и расчету. Утешая себя, Савва мысленно уповал на то, что в данных обстоятельствах его персону следовало рассматривать не просто как отдельного независимого индивида, заурядного космолетчика, угодившего в плен, и т. д., а прежде всего — как лицо должностное — Омега-15, т. е. агента всегалактической спецслужбы, спрятанной под внушительной аббревиатурой ГАП. ГАП же в свете силового противостояния двух цивилизаций — людей и жабонов — выступал в роли мозгового центра общечеловеческих оборонительных структур. Ни больше, ни меньше. Таким образом, на Савву волею судеб возлагалась ответственнейшая задача — быть глазами и ушами главного командного пункта людей в логове пришельцев. С данной точки зрения, пленение Рыбака жабонами можно было смело квалифицировать как небывалую удачу. Никому из гаповцев не удавалось доселе приникнуть в самое сердце чужаков. К тому же изворотливый агент — Савва — не позволил превратить себя в боксерскую грушу для инопланетян и их приспешников — не давал гадам к этому лишнего повода. Напротив, стойко перенося тяготы, лишения и унижения секретной службы, подвел себя к выполнению основной разведывательной функции в довольно приличной физической форме. Безусловно, это плюс в его работе.
Такие вот незатейливые логические цепочки, направленные на самовосхваление, спонтанно всплывали в мозгу пленника. И он им по-детски радовался. Они не позволяли Рыбаку свихнуться от одиночества в течение рейса, придавали силы для дальнейшей борьбы.
