Звездолет «Фантастика» и Лунный Птеродактиль

каменную, скамья. На ней Савва и сидел, как раз посередке.

Покатую стену напротив землянина украшали несколько весьма колоритных портретов или, скорее, образчиков выпуклой лепнины. Изображали они замысловатых уродцев — то ли изувеченных людей, то ли мифических карликов из страшных сказок, то ли еще кого. Мерцающая подсветка снизу отбрасывала вверх зловещие дрожащие тени. Но главное… портреты были как бы живыми. То есть в том, что это портреты, а не природные существа, сомнений не возникало. Однако вели они себя, довольно вызывающе, точно взбесившиеся скульптуры: ерзали туда-сюда, подмигивали пирату, вероятно, на что-то намекали, почесывались, кряхтели. А один даже лузгал самые натуральные семечки и бессовестно оплевывал гостя шелухой, очевидно, хотел разозлить его или, может быть, унизить.

Но тут что-то между ними произошло. Неожиданно все физиономии заскользили к центру, схлопнулись в общую кучу, и на их месте появилось одно совершенно новое лицо, вернее, рожа, прямо скажем, пренеприятная. Рыбак догадался: вероятно, Предтеча выбирала себе в произвольном порядке личину, приемлемую для беседы с человеком. Но вкус ее Савва не одобрил…

Логично предположить, что выбор свой на отталкивающей маске, — а не на соблазнительном образе, к примеру, Мэрилин Монро, — Черепаха остановила вполне осознанно. Страшное лицо — один из путей психологического давления на собеседника. Неестественная образина настораживает человека, хочет он того или нет; держит его в напряжении.

На месте слипшихся портретов возникла заросшая грубой щетиной морда одноглазого циклопа. Над самой бровью изо лба у него почему-то рос большой изогнутый рог, уходящий вверх. Именно рос — понемногу увеличивался в объеме. Прямо на глазах. Зрелище — омерзительное. Триллер наяву. Савва неловко поежился, опасливо огляделся назад. А что там, за спиной?

Там тоже «висели» «портреты» и тоже зрела смена состава. Парень аж рот разинул от изумления. Физиономии карликов, подобных тем, что были спереди, съехались в кучу, издали звонкий щелчок: «Бум».

И там из обшивки выпятилась вдруг длинная зубастая крокодилова пасть. Да не выпятилась, а проломила стену, точно тараном, — с ревом, грохотом, скрежетом, будто взломала плотный картон. Словно снаружи кто-то большой и сильный врезал бедному крокодилу хоро-о-шего пинка. Пират испуганно вздрогнул от неожиданности: «Ва-у!». Отодвинулся, насколько возможно, в сторону. Мощный аллигатор застрял в оболочке «яйца» на полпути к цели, — если за цель принять ошарашенного Савву. И на том спасибо. НЕ хотелось бы ему барахтаться меж клыков крупной рептилии. Переборка сдавила зверюге глотку. Зубастик яростно дергал головой, плотоядно пощелкивал челюстями, пытался вырваться, злобно хрипел, сипел, ворочал во все стороны выпуклыми глазищами. Но, невзирая на неудобства, хищнических устремлений не оставлял. Так и кидался к Савве — рывок за рывком. Казалось, сейчас выскочит и собственной кожи, лишь бы только отведать тепленькой человечинки.

О! Это уже психологическое давление в квадрате! Явный перебор, госпожа Задача. К спокойной, взвешенной беседе обстановка не располагала. Давление в кубе! Деловой настрой наоборот.

Вдобавок ко всему — выскочил крокодил, вероятно, из мерзкого, заболоченного водоема. Ерзая в своем капкане, он забрызгал Савву с ног до головы мутной жидкостью, слюной, пищеварительными ферментами; осыпал слипшейся тиной, водорослями, раскисшей листвой, непрожеванной жвачкой и т. д. и т. п. Не известно, что скрывалось за корпусом «подлодки», но букет ароматов, сопутствующий аллигатору, оставлял желать лучшего.

Бестактность — вопиющая! И неприкрытое хамство.

Впрочем, аллигатор-то он инопланетный. Может, у них, там, зловоние в каждом пруду в порядке вещей, и травмировать тонкий нюх землянина преднамеренно никто не собирался.

«Ну и шуточки у прародительницы порталов», — побледнел Рыбак. Чего только не взбредет в голову оторванному от реальности куску разума. Или, может быть, — как версия, — Задаче когда-то приходилось транспортировать крокодилов. И вот теперь она, совершенно некстати, поделилась с гостем овеществленным воспоминанием? Может, хотела сделать ему приятно?..

Хотя вряд ли.

Бр-р-р! Савва попытался было сдвинуться по лавке чуть в сторону, подальше от оголтелого натурализма. Но в растерянности замер. Выбранное для бегства направление также не сулило ничего хорошего. Из стены внезапно начала прорастать исполинская стопа динозавра — когти размером с кинжал. О-го-го. Возможно, он предпочитал к обеду свеженьких людей…

Сначала стопа, затем конечность целиком.

В данной ситуации пират почел за благо вернуться назад. Тучный окорок в ответ остепенился, приостановил буйные роды сквозь толщу «яйца». Гигант немного подумал, будто колебался. Затем убрался, наконец, восвояси. Видимо, решил поохотиться за пределами гостиной комнаты Черепахи. Слава Богу!

До Саввы дошло — языком «пластики» ему словно бы говорили: сиди посередке, не рыпайся.

Пират повернулся лицом к столу и, разумеется, к циклопу, который разместился на противоположной стене. Рогатый хозяин помещения грозно прорычал:

— Зачем ты приперся сюда, жалкий выползок низкой формации? Зачем пытался рассеять мой Разум несчастной хлопушкой, что называешь «пси-бомбой»? Некуда девать первобытную агрессию, злобный хомо завр? — Дружелюбием носорог, как видно, особенно не страдал.

— Я не хомо завр, — набрался смелости Савва.

— А кто ты?

— Исследователь, — ответил землянин не без гордости.

Рыбак вдруг отчетливо осознал, что «надуть» (объегорить) Задачу можно только в том случае, если ее очеловечить, т. е. чем-то удивить. Но мыслимо ли поставить в тупик подобную глыбу интеллекта? Вряд ли. Скорее всего, это невозможно. Предтеча сама — концентрированный ум. На такие уловки не клюнет. И все же попытаться стоит. Других вариантов все равно нет. Савва с надеждой повторял про себя: «Озадачить Задачу, озадачить на человеческий манер». Чем черт не шутит? И еще — если активно (но корректно) ей грубить, то встроенный эмоциональный блок, ответственный у Черепахи за имитацию человеческого поведения, ответит тем же. А значит, приблизит ее в какой-то мере к менталитету АЗ.

— Какова цель исследований? — прорычал (по-настоящему злобно) носорог.

— Оценить твои возможности.

— Ну и как?

Непонятно, что имела в виду Задача: предполагаемые методы оценки или же сразу готовое резюме. Савва решил — второе.

— Железяка безмозглая, — дерзко заявил он.

— Во мне нет ни одной железной детали.

— Какая разница? Насколько совместимы с интеллектом высокого статуса нелепые угрозы в виде хищных тварей, подсаженных собеседнику под бок?

— Ты явился сюда с войной. И упрекаешь, что не встретили тебя пирогами. Заметь, в момент контакта я могла мгновенно распылить твой разум в ответ на агрессию. Но не сделала этого по гуманистическим соображениям. А зубастую морду со всем антуражем тебе под нос я подсунула специально — по совету ассимилятора людских эмоций, в назидание, — чтоб ты понял, как чувствует себя живое существо, когда садист-пришелец ковыряется в его мыслительной оболочке, пытаясь ее разрушить.

— Ха-а! — Савва обалдел. — Так это была воспитательная акция, что ли? Таким образом ты «поставила меня в угол»?

— Можно сказать и так.

— Почему же мне-то не сообщила о наказании?

— Ты должен был догадаться сам.

— Думаешь, если человек, то обязательно способен угадывать чужие намерения?

— Нормальный — да. Но я не учла, что ты — всего лишь обезьяноподобный АЗ, ограниченный самец с наружными органами размножения — верхом радости. Кроме очередной самки твою глупую плоть, наверное, больше ничего и не интересует.

— Ну, скажем, не очередной, а самой лучшей… — Савва философски почесал за ухом. — А чем