так у него вообще куча судимостей в качестве рецидивиста маньяка насильника. Вишь, как наколки на бицепсах играют. Дух захватывает!
Остальные были в таком же духе. Шли друг за другом парами: мальчик — девочка, мальчик — девочка. Кандидаты как на подбор, один другого краше. То говорить не умеют, то ходить, то в улыбке зубов не хватает, то забыла ноги побрить. Настоящие стопроцентные представители электората. Как по сценарию положено.
В первые дни зрители и международные наблюдатели должны увидеть, что быть выбранным на участие в шоу могут любые желающие. То есть какой-нибудь колхозный тракторист Микола может присоединиться к какой-нибудь городской кухарке Фекле в желании поуправлять государством. И, как правило, таких желающих набирается офигительно много. Разве только на инвалидных колясках не приезжают. Пока. Некоторые особенно трезвые умы уже делают неудобные предложения о том, чтобы инвалиды были поставлены в равные условия и, что необходимо организовать их особый прием на предвыборную гонку. Паравыборы, блин.
Если так пойдет, то скоро начнут поднимать вопросы относительно весовой сегрегации. В шоу почему-то проходят только стройные, спортивного телосложения мальчики и девочки, а вот лопающиеся от жира поклонники Биг-Мака в эфир не попадают. Общество любителей «McDonald’s» почти два года назад поставило вопрос об ущемлении прав толстых избирателей. Мы по этому поводу провели расширенное совещание дирекции и решили на будущий год взять на шоу одного толстого добряка (толстые ведь считаются добрыми).
Как раз одному такому необъятному мужику в майке, на которой было начертано: «I love SPb!», я поставил очередную шестерку. Никто меня не обвинит в предвзятости и в необъективном судействе. Я добрый, хотя и не злоупотребляю калориями.
В общем, развлекался как мог. Слава Богу, нам, то есть первичной комиссии, не надо читать их биографий, а то процесс отбора кандидатов затянулся бы не на один месяц, а на годы. Родился, вырос, умер. Это все интересно потом, когда кандидат уже заперт в зазеркалье и борется за выживание, пока благодарные зрители ставят на нем эксперименты. А до этого…
— Ну-ка, молодой человек улыбнитесь еще раз.
Парень выполняет.
— Четыре, — считаю я, и ставлю за артистизм «4.0».
— Ты чего это? — удивляется Таня.
— У него как раз четыре золотых зуба в пасти.
Не знаю, как работают другие судьи, но, на мой взгляд, объективность судейства с каждым годом становится все объективней и объективней.
Наверное, я и дальше продолжил бы там чудить, если бы по моему личному номеру не позвонила жена. Бывшая, конечно же, бывшая.
Что-то там относительно того, что я хорошо выгляжу и меня сейчас часто показывают по каналу «Губернатор-шоу», чаще чем кандидатов в Кандидаты… Ха-ха-ха! Ты молодец… Давно не звонил, не заходил, ай-яй-яй… Ха-ха-ха!.. Как мама?… И всякое такое… Ха-ха-ха!
Елена Анатольевна была моей бывшей женой вот уже несколько лет. Кажется, пятый год. Говорят, разлука только укрепляет взаимное чувство. Думаю, эта глупость не такая уж глупость. Во всяком случае, мы все это время жили с ней душа в душу. Поздравляли друг друга с праздниками и днями рождениями, дарили подарки и с упоением вели пятиминутные разговоры по телефону, для которых она облачалась в легкие полупрозрачные платья, а я надевал свою любимую майку, купленную в Италии пятнадцать лет назад. Наш личный dress-cod подразумевал теплые ночи под южным небом, легкое вино, ворованные с клумб цветы, мечты и воспоминания, воспоминания…
Когда Шурка предложил валить из Парижа в Италию, я нисколько не раздумывал. Забрал вещи в подвале, где обитал вместе с семейством скромных непритязательных мышек и в аэропорт. Помню, нас не хотели пускать в самолет, потому как мы еще не до конца протрезвели после вчерашнего. Здорово помогли дополнительные сто евро регистраторше.
С этого момента я сделался альфонсом. Жил за счет Шурки, хотя это не значит, что у меня с ним было… Он говорил: «Васечка, при всей любви к прекрасным глазам, ты не в моем вкусе. В твоих глазах слишком много смысла».
Видимо этот самый «смысл» подсказал нам устроить крутой performance в Сан-Ремо. Музыкально- политический форум свободной и разваливающейся Европы. Орава очень среднего класса со всего ЕС, которая умиляется певческими дарованиями удовлетворяющим очень среднеевропейский социально- культурный заказ. Всеобщий праздник жизни. Поют на сценах, экранах и улицах. А в конференц-залах, ресторанах и барах обсуждают животрепещущие вопросы о стимулировании потребительского спроса и возможности не допущения размывания мировоззренческих основ европейца.
И тут мы на белых конях с шашками наголо и криками: «Даешь технологическую контреволюцию!» Всем уже надоела антиглобалисткая банальщина с тотальным уничтожением витрин. Не вызывает ничего кроме аллергии. Так что наше: «Евросоциализм — это деиндустриализация плюс информатизация всей страны!» прозвучало очень даже недурственно. Показали по телеку.
Так Шура нашел мне имидж Чапаева, а я нашел Ленусика Анатольевну и ее папу. Вернее сначала папа нашел нас, выкупил из полиции и угостил завтраком на веранде своей загородной виллы, где он искал возможные точки роста родного Отечества. Как он нам объяснил, для того чтобы Россия заняла достойное место в окружающем постмодерне ей нужно обрести свое лицо и подарить миру эксклюзивную идею. Но только такую, чтобы и в Африке она была понятна и в Костроме, и в штате Кентукки заинтересовались опытом — русский «культурный код» глобальной локализации. И еще, хорошо бы эта идея вышла на самоокупаемость где-нибудь через два-три года, потому как с учетом инфляции и нестабильности энергетических рынков…
В общем, мы жрали ананасы, жевали рябчиков и рассматривали коленки папиной дочки, которая совмещала учебу в Принстоне с курированием инновационных проектов одного сугубо благотворительного фондика на Канарах.
Наверное, только после всего этого можно всерьез поверить в то, что случайностей не бывает. Кто-то там наверху сидит, следит за нами и отмеряет каждому человечку сколько гадости или, если захочет, добра тот сможет сделать за свою короткую жизнь. А потом, когда мы к нему попадем на суд, он нам воздает… по заслугам. Делает выводы и взвешивает судьбы, наказывает и награждает.
Тогда, в безразмерном особняке эпохи Ренессанса я понял, что пришло мое время. За все предыдущие страдания и несчастья я был вознагражден обществом Ленусика, ее папы, деньгами и временем потраченным на чтение, гуляние и совокупление с вышеназванной Ленусиком и… еще раз с Ленусиком. А потом, на одном из мозговых штурмов мы родили мега-, супер-, сверх- идею Шоу от которой все отмахнулись и положили под сукно, но которую вспомнили, во время очередного «непрогнозируемого падения сырьевых рынков, который не был предусмотрен хедж-программами».
Когда это произошло, папа уже лежал в могиле, а Ленусик превратилась в строгую, но справедливую Елену Анатольевну. Под ее руководством и с моей скромной помощью наша команда дала человечеству «disruptive innovation», подорвавшую мировой политический рынок, на котором new-Россия обрела неповторимую морду оплота new-демократии, new-либерализма и new-государственности.
Вот и представьте, какой у такой бабы должны быть характер и выдержка.
Правильно. Закаленные.
От папы она заимствовала не только капиталы, но и гармоничную духовную организацию, целеустремленность и смелость, берущую города. От мамы не знаю что, но, видимо, тоже нечто весьма полезное. Так что весь этот детский романтизм с летними платьицами, свидетельствующими о хорошей памяти, штука напускная. Лена всегда умела управлять своими эмоциями и никогда не звонила без повода.
— Где Татьяна?
— У нее дела.
— Обидно. Ей было бы полезно поучаствовать.
